Так мы целый месяц "воевали" да подсчитывали взятые города. Броненосец "Андрей Первозванный" в это время чинился в доке после того, как в первый же день объявления войны наскочил на подводный камень и продырявил свой нос; "Рюрик" тоже заканчивал ремонт. Все со дня на день поджидали прихода из Петрограда вновь отстроенных дредноутов. У всех была одна мысль: как только придут дредноуты да выйдут из дока "Андрей" и "Рюрик", тогда и мы покажем немцам, что значит русский Балтийский флот. Не то что "Гебен": загнал черноморцев и из гаваней не выпускает. А пока они не пришли, команда снова взялась за старое дело: "медяшку драить".
Наконец сам фон Эссен потребовал эскадру в Ревель и во главе эскадры из броненосцев, крейсеров и миноносцев вышел в море искать немецкий флот. К этому времени немцы на море потерпели "аварию": один из легких немецких крейсеров наскочил на камень возле порта Петра Великого да так сел, что и сняться не мог. Сводка же гласила: "Немецкая эскадра разбита, один крейсер потоплен".
Проскитавшись двое суток по морю и не встретившись с немецкой эскадрой, снова на ночь возвращаемся в Ревель. На обратном пути несчастье: все четыре лучших корабля - "Император Павел I", "Цесаревич", "Слава" и "Рюрик" - вместе с фон Эссеном возле самого Ревеля сели на мель. Правда, ни один не застрял, но течь во всех кораблях получилась. Три дня заливали цементом, да так и воевали на цементе два года. Тут же понеслись вести: фон Эссен - немец; его брат командует немецкой армией, а поэтому он предает наш флот - "изменник". Долго ходили слухи об измене фон Эссена, пока "бедняжка", возвращаясь с другого похода, скоропостижно не умер. Была и другая версия, что Колчак, бывший в то время в Балтийском флоте, донес на него об измене. Фон Эссен же, не дожидаясь результатов доноса, по пути в Ревель отравился. Верно это или нет, до сих пор точно не знаю.
