***
Моя мама четырежды была замужем. Немало было и увлечений. Красавица, остроумнейший собеседник, она была неотразима. Ее взаимности добивались самые великие, из-за нее стрелялись или(чаще!) прозрачно намекали на уход из жизни, и она сама, бывало, едва не теряла головы в исступлении любовного угара. Нет, я не была на нее и в этом похожа, хотя флиртовала и увлекалась, но легкий ветерок не сравнишь с ураганом. Так было до встречи с Юрой, а после... Может, об этом лучше всех сказала та же мама:
— Мне кажется, ваша любовь была такой огромной, что с ним, единственным, ты испытала не меньше, чем за свою жизнь испытала я.
Наверное, она, как всегда, была права...
Романы, как и все на свете, развиваются по-разному. Некоторые — старомодные — годами, ультрасовременные часами или даже минутами. У нас был «средний вариант»: со времени проводов Лидки и до полного сближения прошло четыре месяца. Всего? Или целых? Это как смотреть.
***
Мы встречались каждый день. Чаще вечером, и весь день я жила воспоминаниями или ожиданием встречи. Мои ближайшие институтские подруги две Иры, смеясь, говорили, что я стала сомнамбулой — смотрю только внутрь себя и невозможно вывести меня из этого состояния. Я смеялась, но в общем-то мне было все равно, кто и что говорит и как оцениваются со стороны мои поступки — я любила. Интересно, что в то время я была уверена в том, что я для него — мимолетный каприз, легкое увлечение, которое скоро пройдет. Но все равно я была благодарна судьбе за этот бесценный подарок, за то, что я познала настоящую любовь.
«О доблести, о гордости, о славе я забывал на горестной земле, когда твое лицо в его простой оправе передо мной сияло на столе»... — мы часто с Юрой читали Блока, но эти стихи совсем по-иному зазвучали во мне, когда однажды он не пришел и не позвонил. Не позвонил утром, когда уходил в училище, днем, когда я вернулась из института, и вот уже давно вечер — не звонит телефон, молчит звонок и на входной двери. Я нет-нет набираю знакомый номер — трубку берут то соседи, то мама, то сестры. Я молчу, стыдно. А он не подходит и не приходит и, верно, больше никогда не придет. Хожу из угла в угол по комнате, бесцельно оглядываю свое жилище — отовсюду на меня смотрит Андрей. Снова всплывают стихи Блока, уже заключительные: «Тогда твое лицо в его простой оправе своей рукой убрал я со стола». Я снимаю, сдираю фотографии — и раздается звонок. В тот день подвернулась внезапная халтурка в кино, и на заработанные деньги мы с Юрой идем в театр Охлопкова смотреть «Вей, ветерок» Райниса.
***
Радость открытия. Мне кажется, в любви она так же необходима, как в науке или искусстве. Почему сегодня почти забыли о целомудрии, зато повсюду слышишь «заняться любовью»? Но ведь раннее знакомство с технологией любви убивает ее поэзию. Как бабочка, лишенная пыльцы, не может взлететь, так и бескрылая любовь ничем не отличается от физиологических импульсов, свойственных любому животному.
Свободное копирование
