Леланд - 1

Леланд

Леланд Хейвард был поистине очаровательным человеком. Он был опытным театральным агентом, партнером Мирона Селзника по Голливуду. Веселый, простой, добродушный, в чем-то бесшабашный. Легко шагал по жизни. Любил женщин, с радостью и непринужденностью порхал с одного цветка на другой. Я познакомилась с ним в день своего прибытия в Голливуд, но тогда, кажется, он не произвел на меня впечатления, то есть — я на него.

Когда я играла в «Супруге воительницы», со мной впервые заключила контракт как агент Мириам Хауэлл. Нужно было сделать пробу для «Билля о разводе». Роль я получила. Снялась яркой звездой.

Такой успех привлек внимание Леланда. Оказалось, что тяга была обоюдной. Это случилось незадолго до того, как мы… Словом, это произошло незадолго до того, как мы… Н-да. Есть фотография, на которой он запечатлен вместе со мной. Она публиковалась много раз с подписью: К. X. и Ландлоу Огден Смит. На самом же деле это Леланд и я. То ли 1938-й, то ли 1934-й.

Я уже писала, что в начале 30-х мы с Ладди решили разойтись. Я чувствовала, что вхожу в новый мир, в котором у Ладди не будет места. Я даже не помню, обсуждали ли мы с Ладди этот вопрос вообще. И с ужасом оглядываюсь назад на мое поведение. В ту пору я была устремлена в будущее, и не в наше совместное, а только в мое, сугубо личное. Я, вероятно, жаждала взобраться на вершину лестницы. Ладди не жаловался. Он просто делал все от него зависящее, чтобы помочь мне идти своим собственным путем, а я, по-видимому, совершенно не осознавала своего свинства.

Мы с Ладди разошлись. Меня нисколько не беспокоила формальная сторона развода, потому что я была уверена, что никогда больше не выйду замуж. Но мне не хотелось, чтобы Ладди был «брошенным мужем». Я понимала, что мне нужно как можно скорей куда-нибудь уехать, чтобы получить развод. И мы с Лорой Хардинг поехали на Юкатан. Но сразу же возвратились.

Я очень скоро поняла, что отлично подхожу Леланду. Мне нравилось питаться дома и рано ложиться спать. Ему нравилось есть вне дома и поздно ложиться спать. Поэтому, когда я обедала, он выпивал, а потом уходил из дому. Возвращался в полночь. Великолепная дружба! Мы удачно сочетали наши собственные привычки, и отношения были исключительно мягкими. Леланд давал мне самые приятные знания о том мире, в котором мы вроде бы жили. Для этого мне не приходилось тратить никаких усилий. Одна болтовня. Чудесно. У него к тому же была комната в отеле «Беверли-Хиллз» или в «Беверли-Уилшир».

Леланд подружился с моей мамой. Они ладили. В этом не было ничего необычного, потому что, как вы, наверное, уже догадались, все находили мою Маму обворожительной. А что тут странного? Она и вправду была обворожительной. Леланду нравилась и Лора, везучая моя подруга.

Мы с Лорой переехали из дома на Франклин Кэнион в дом на Колдуотер Кэнион. При доме имелся бассейн и теннисный корт. Довольно обширный участок. С Леландом дом казался чуточку тесным, но веселым. Нам всегда казалось, что в доме живут привидения. Как-то приехал в гости Дик, он рассказал нам, как ему почудилось, будто кто-то подошел к его изголовью, остановился и некоторое время наблюдал за ним. В доме слышались странные шумы. Это был необычный дом, построенный на склоне холма, так что хотя хозяйская спальня располагалась вроде бы над гостиной, тем не менее и она находилась на первом этаже.

Когда мы жили в том доме, случилась одна забавная вещь. Лора заболела и пошла в больницу. Там она немножко зафлиртовала с очень симпатичным молодым врачом.

Я вернулась с натурных съемок «Огнедышащей», и к нам на обед пришел молодой врач. Мы ели артишоки — одно из самых любимых наших блюд. Отрывали листочки и окунали их в растительное масло. Доктор немного смущался и в конечном счете измазал себе маслом подбородок.

Мы обсуждали какую-то заумную тему, а я не могла отвести взгляда от его замасленного подбородка. Наконец осмелилась и сказала: «Да, я, разумеется, верую в Бога — у вас, простите, масло на подбородке, — но что я считаю Богом, возможно, не…»

Он застыл от ужаса. Вытер ладонью подбородок. Ушел вскоре поле обеда, и больше мы никогда его не видели.

К тому времени мы с Леландом были похожи на чету с солидным супружеским стажем. Он был беззаботный. Ему нравилось жить, есть, пить, любить. Мы много смеялись, занимались тем, чем хотели заниматься, и именно тогда, когда хотели. Я играла в теннис и гольф с другими людьми. Он не любил играть. Ему нравилось заниматься своим делом — он был агент. Жизнь была веселой и легкой. Я была счастлива. У меня был поклонник. У меня была профессия. Леланд хотел на мне жениться, но сама я не испытывала желания выходить замуж.

Позже, в 1934 году, мы с Лорой переехали в дом Фреда Нибло, находившийся наверху Анджело-драйв над Бенедикт Кэнион. Фред Нибло снял немую картину «Бен-Гур» — мощный хит. Этот дом позже принадлежал Жюлю Стайну, теперь же принадлежит Мердоку. Он был расположен в замечательном месте, проживание в нем стоило тысячу долларов в месяц. Поистине шикарный дом — бассейн, корт.

Выше был всего лишь один дом — Фрэнсис Мэрион. Она была замужем за Фредом Томсоном. Была маститой киносценаристкой. Он стал крупной звездой «вестернов». Потом внезапно умер. Дом выставили на продажу. Тот, в котором жила я, тоже продавался — за двадцать пять тысяч долларов. Я могла бы купить обе эти усадьбы за весьма незначительную сумму. Принимая в расчет то, что имелось сорок акров земли, можно было бы рискнуть приобрести ту гору. Папа, распоряжавшийся моими деньгами, никогда не приезжал в Голливуд. Но вряд ли его интересовала собственность. Он старался накопить для меня капитала побольше, чтобы я могла на что-то жить, когда моя авантюра рухнет. Тот факт, что его дочь кинозвезда, не вызывал у него доверия.