Москва купеческая - 48

Семья Рябушинских заняла значительное место в промышленной и финансовой жизни со второй половины прошлого столетия, а в общественной — значительно позднее, — с начала текущего. Фамилия их происходит от названия Рябушинской слободы Ка­лужского наместничества, откуда они родом. В Мо­сковском купечестве они значатся с 1824 года. Состоя­ние составил Павел Михайлович Рябушинский, зани­мавшийся финансовыми операциями и имевший хлоп­чатобумажную фабрику. Впоследствии появился бан­кирский дом

Бр. Рябушинских преобразованный в дальнейшем в Московский банк. Фабрика с 1887 года приобрела акционерную форму Т-ва П. М. Рябушин­ский с сыновьями; появился ряд новых предприятий в писчебумажной «лесной» промышленности. Незадолго до войны 1914 года Рябушинские приобрели Локаловскую льняную манифактуру и начали усиленно рабо­тать в области льняного дела.

П. М. Рябушинский был женат на Александре Сте­пановне Овсянниковой, дочери петербургского мил­лионера, известного своим процессом, про который русские юристы говорили, что он являлся необычайно ярким свидетельством неподкупности русского суда.

Павел Михайлович Рябушинский умер в декабре 1889 года. Во главе стал старший сын, Павел Павлович. Вначале он занимался только банковскими и промыш­ленными делами своей семьи, но затем, — примерно с 1905 года, — принялся за общественную деятельность и сразу занял в ней выдающееся место. Впоследствии он был председателем Московского Биржевого коми­тета, членом Государственного Совета по выборам от промышленности, председателем Общества хлопчато­бумажной промышленности, председателем Всероссий­ского союза промышленности и торговли, и видным старообрядческим деятелем. Им была создана газета «Утро России», считавшаяся органом прогрессивного Московского купечества, а сам он был сравнительно левых настроений и не боялся их высказывать.

Гово­рил он не плохо, но свои речи чрезвычайно тщатель­но подготовлял, — никогда не говорил экспромтом. Одной из его любимых тем было осознание купечест­вом своей роли в хозяйственной жизни и необходи­мость для купцов оставаться купцами, а не переходить в дворянство. Говорил он прямо то, что думал, иногда нарочито заострял вопрос и не старался приспособ­ляться к настроениям своего собеседника. Когда, во время войны, по инициативе кн. Львова и Астрова, Земский и Городской союзы решили послать делега­цию к Государю, в составе шести человек, — по три от каждого из союзов, — то Городской союз, наряду с М. В. Челноковым и Н. И. Астровым, выбрал П. П. Рябушинского и не выбрал А. И. Гучкова, который также был кандидатом; помню, как многие из участ­ников Городского съезда, где происходили выборы, говорили: Рябушинский Царю правду скажет.

(Как известно, эта делегация не была принята Государем)

Не боялся он и ответственности и не хотел пере­кладывать ее на других. Помню, как однажды, в «Утре России», в руководстве которым я, с 1911 года, при­нимал немалое участие, возник вопрос о напечатании статьи фактического ее редактора против весьма не­популярного министра внутренних дел Н. А. Маклакова.

Маклаков, как известно, был назначен министром после убийства Столыпина, будучи Черниговским гу­бернатором, с которым Царская семья, при поездке в Киев в сентябре 1911 года, познакомилась. Н. А. Мак­лаков был талантливый рассказчик и отлично подра­жал животным. Коронным его номером был «прыжок влюбленной пантеры»; под этим заглавием и должна была появиться статья в газете. Помню, что голоса разделились: некоторые боялись, что газету закроют, а номинальный редактор очень пострадает. Павел Пав­лович, настаивавший на напечатании статьи, заявил, что ответственность берет на себя и готов подверг­нуться возможным карам. Статья была напечатана, и газета подверглась суровой репрессии.

Моя общественная работа, и на бирже и, частью, в политике (Московская группа партии прогресси­стов) прошла в близком соприкосновении с Павлом Павловичем, и в дальнейшем мне придется немало о нем говорить. Скажу сейчас только, что его общест­венная работа была омрачена его тяжелой болезнью — туберкулезом, который начался у него во время вой­ны.

Жил он на Пречистенском Бульваре, в, доме, кото­рый раньше принадлежал Сергею Михайловичу Тре­тьякову, бывшему городскому голове и одному из соз­дателей галлереи. Дом был большой, не слишком па­радный и со вкусом обставленный. Он памятен мне не но большим приемам, которые бывали сравнительно редко, а по бесконечному количеству заседаний, там происходивших. Особенно помню нашумевшие когда-то «экономические беседы» объединений науки и про­мышленности. Правда, науки были представлены не очень многочисленно, но «промышленности» было мно­го, хотя приглашали с разбором, главным образом тех, кто мог принять участие в беседе. Председательство­вал на этих собраниях, с большим блеском, профессор С. А. Котляровский.

Владимир Павлович был в правлении Московско­го банка и много занимался общественной деятельно­стью, участвуя в тех же учреждениях и сообществах, где был его старший брат. Но сверх того, он был глас­ным Московской городской думы, но городскими де­лами занимался сравнительно мало; очень интересо­вался «Утром России», где мы с ним довольно часто встречались. Вообще приходилось много иметь с ним дела. Меня всегда поражала в нем одна особенность, — пожалуй характерная черта всей семьи Рябушинских, — это внутренняя семейная дисциплина. Не только в делах банковских и торговых, но и в обществен­ных, каждому было отведено свое место по установ­ленному рангу, и на первом месте был старший брат, с которым другие, в частности Владимир Павлович, считались и, в известном смысле, подчинялись ему.

Степан Павлович заведывал торговой частью фир­мы, но больше был известен, как собиратель икон. Он имел одну из лучших в России коллекций и был в этом деле большим авторитетом. Иконами вообще многие из братьев интересовались, что, в конце концов, вы­двинулось уже в эмиграции, в создание общества «Ико­на», которым долгое время руководил инициатор его, Владимир Павлович, увековечивший свое имя этим де­лом. О-во «Икона» весьма много сделало для популя­ризации зарубежом и русской иконы, и русской ико­нописи.

Михаил Павлович также принимал участие в ру­ководстве Московским банком, но его знали в Москве по другому поводу: во-первых он купил (и жил в нем), дом на Спиридоновке, который раньше принадлежал Савве Тимофеевичу Морозову. Это был нелепо па­радный дом. Во-вторых, М. П. был известен, как муж одной из самых признанных Московских красавиц.

Татьяна Фоминишна была дочерью капельдинера Боль­шого театра, Примакова, окончила балетное училище и танцевала в кордебалете Большого театра. Потом вышла замуж за отставного полковника Комарова, с ним развелась и вышла за Рябушинского. Несмотря на не очень большое образование, она была одной из са­мых остроумных дам в Москве.

Николай Павлович был художник, эстет, издатель «Золотого руна», владелец нашумевшей в Москве да­чи, находившейся в Петровском Парке и называвшей­ся «Черный Лебедь». Эта вилла славилась оригиналь­ностью меблировки, а устраивавшиеся в ней приемы — своеобразной экзотикой. «Николашу», как его на­зывали в Москве, всерьез не принимали, но он оказался хитрее своих братьев, так как все состояние про­жил еще на Родине и от революции не пострадал. У него был вкус и знание, и он занимался одно время ан­тикварным делом.

Дмитрий Павлович — известный ученый, профес­сор, член корреспондент Французской Академии Наук. Работал он в области аэродинамики. У него в имении, ст. Кучино Нижегородской дороги, была устроена пер­вая по времени аэродинамическая лаборатория.