Выступления В.И. Ленина в Москве

ГЛАВА XIX

ВЫСТУПЛЕНИЯ В. И. ЛЕНИНА В МОСКВЕ И НИЖНЕМ. МОЯ ПОЕЗДКА В ВИЛЬНО. ВИЛЕНСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

 12 января 1894 года я возвратился в Москву. Здесь шли разговоры о недавней дискуссии на вечеринке приехавших из Питера -- известного литератора В. В., автора "Судьбы капитализма в России", и выступившего против него петербуржца-марксиста. От А. И. Елизаровой я узнал, что здесь недавно был Владимир Ильич, который с большим успехом выступил против В. В., а теперь он проехал в Нижний. Я таким образом с ним разъехался и не был на его выступлениях ни в Москве, ни в Нижнем. Мне было очень досадно. Анна Ильинична рассказала мне тогда подробно об этом выступлении Ильича; этот рассказ она потом изложила в своей статье {"Пролетарская революция", No 2(14) за 1923 год.}, в которой пишет:

 "Я помню Дебаты, принявшие скоро горячий характер, особенно после того, как одному очень солидному народнику, невысокого роста, плотному, с лысиной, блондину, к которому молодежь обращалась очень почтительно и который сидел в некотором роде в "красном углу", стал возражать Владимир Ильич.

 Помню, что брат, тогда двадцатитрехлетний юноша, стоял с толпой молодежи в дверях в другую комнату и сначала произнес несколько смелых иронических Zwischenruf'ов, заставивших всех -- большинство очень неодобрительно -- повернуть головы в его сторону, а затем взял слово. Смело и решительно, со всем пылом молодости и силой убеждения, но так же вооруженный и знаниями, он стал разбивать доктрину народников, не оставляя в ней камня на камне, и враждебное отношение к такой "мальчишеской дерзости" стало сменяться постепенно, если не менее враждебным, то уже более уважительным отношением. Большинство стало смотреть на него как на серьезного противника. Марксистское меньшинство ликовало, особенно после второго, в ответ солидному народнику, слова Ильича. Снисходительное отношение, научные возражения более старшего собеседника не смутили брата. Он стал подкреплять свои мнения также научными доказательствами, статистическими цифрами и с еще большим сарказмом и силой обрушился на своего противника. Все собеседование обратилось в турнир между этими двумя представителями "отцов и детей". С огромным интересом следили за ним все, особенно молодежь. Народник стал сбавлять тон, цедить слова более вяло и, наконец, стушевался.

 Диспут этот с живостью обсуждался и комментировался в кружках молодежи, многих из которых Владимир Ильич переубедил и толкнул на путь изучения Маркса. Марксисты заметно подняли головы, а имя "петербуржца", разделавшего так основательно В. В., было одно время у всех на устах".

 М. П. Голубева об этом выступлении вспоминает: "Впечатление, произведенное речами Владимира Ильича, было громадное, о нем говорили как о новой звезде, появившейся на горизонте -- одни с удовольствием и удовлетворением, другие с завистью и оглядкой -- что, мол, из этого будет".

 Это выступление отмечено и в летописях охранки. Начальник московского охранного отделения Бердяев сообщает 20 января 1894 года наблюдения своих агентов за И. А. Давыдовым, который приезжал на каникулы из Юрьева в Москву:

 "Вследствие отношения от 18 прошлого декабря за No 7271 имею честь уведомить департамент полиции, что студент Юрьевского университета Иосиф Давыдов за время проживания в Москве вращался исключительно среди лиц политически неблагонадежных. Кроме пассивного его участия на чисто студенческом вечере 12 сего января, агентуре известно, что он с увлечением дебатировал 9 числа сего месяца на конспиративно устроенной сыном коллежского асессора Николаем Ефимовым Кушенским вечеринке в доме Залесской (что на углу Воздвиженки и Арбатской площади). Присутствовавший на вечере известный основатель теории народничества писатель "В. В." (врач Василий Павлович Воронцов) вынудил своей аргументацией Давыдова замолчать, так что защиту взглядов последнего принял на себя некто Ульянов (якобы брат повешенного), который и провел эту задачу с полным знанием дела..."

 И. А. Давыдов отрицает это свое выступление и свое присутствие на этой вечеринке. Либо он забыл о ней, либо агент охранки смешал его с кем-нибудь другим. Но во всяком случае интересен отзыв осведомителя, что В. И. Ленин выступил "с полным знанием дела".

 После этого В. И. Ленин поехал в Нижний и там сделал доклад. Вот как вспоминает Григорьев об этом докладе {М. Г. Григорьев -- "Марксисты в Нижнем", -- "Пролетарская революция", No 9 за 1924 год.}:

 "Местом прочтения В. И. Ульяновым реферата была выбрана небольшая квартирка Минодоры Егоровны Якубовской. Учительница женского для благородных девиц института, M. E. Якубовская, имея большое тяготение к народовольцам, все же проявляла любознательность и к другим видам революционного движения. Слухи о брате Ульянова уже тогда доходили до широкой нижегородской интеллигентной публики, а потому интерес к реферату В. И. Ульянова был необычайный. Ввиду же тесноты помещения и по конспиративным соображениям, публики на реферате было сравнительно немного, и она была избранной. Более тонкий подход к тому же вопросу о судьбах русского капитализма, к которому подходил и П. Н. Скворцов, резкая определенность в постановке и разрешении вопросов и обширная эрудиция произвели громадное впечатление, и среди присутствовавших не нашлось никого, смелого до возражений".

 Несомненно, что эти выступления В. И. Ленина в Москве и Нижнем значительно подкрепили позицию марксистов в этих городах.

 По возвращении Ильича из Нижнего в Москву я виделся с ним; мы побывали у Винокуровых на их квартире в Большом Овчинниковском переулке. Рассказали Ильичу о нашей работе.

 Он очень внимательно и сочувственно слушал наши сообщения. Особенно настойчиво указывал он на необходимость скорейшего перехода к агитации в массах, говорил, что этот вопрос поставлен им также и в петербургской группе. Побыл он тогда в Москве недолго и скоро уехал в Питер.

 После приезда в Москву передо мной встал вопрос, что мне делать с моим врачебным дипломом, где мне искать работу. Найти в Москве медицинскую работу нечего было и думать: тогда для того, чтобы получить место врача в Москве, надо было поработать при больнице сверхштатным ординатором без жалованья несколько лет. Понятно, что только люди состоятельные, преимущественно москвичи, имеющие здесь квартиру у родителей, могли выдержать этот бесплатный стаж в течение нескольких лет. Уехать сейчас из Москвы, когда у нас развертывалась такая большая работа, я решительно не хотел. У меня еще оставалось рублей двести, остаток от моих летних заработков, и я решил жить пока на эти деньги и целиком отдаться нелегальной работе, а там видно будет.

 В конце января мы получили сообщение из Вильно, что для нас имеется транспорт литературы. На собрании "шестерки" решено было послать за ним меня, так как я был абсолютно свободен и мог поехать во всякое время. Я не медля выехал в Вильно.

 По приезде в Вильно я должен был пойти на явку к зубному врачу Средницкой. Явки и пароли еще не практиковались тогда в Москве; для меня все это было внове и казалось очень интересным и таинственным.

 Прямо с вокзала я пошел на явку. Пришел рано утром. У зубного врача не было еще никого на приеме. Она приняла меня сразу. Я сказал пароль, она мне ответила и просила подождать прихода одного человека. Вскоре пришел молодой человек, с большой рыжеватой бородой. Он назвался Александром. Это был, как я узнал потом, Кремер, один из будущих вождей "Бунда". Он взял меня на свое попечение и отвел на окраину города, в полудачную местность, в отдельный домик, стоявший в глубине сада. Этот домик снимали несколько офицеров-холостяков. Александр сказал, что мне здесь придется прожить два-три дня, пока он приготовит для меня литературу.

 Офицеры оказались своими людьми, товарищами Спонти, с которыми он участвовал вместе в кружке. Помимо двух офицеров: один был Иван Осипович Клопов, другой -- Макар Иванович Ковалевский. Ковалевский перевел с польского те брошюры, которые привез нам" в Москву Спонти. Клопов был в 1905--1906 годах видным работником нашей военной организации. О дальнейшей судьбе их я сведений не имею.

 Когда я жил у них, была получена январская книжка "Русского богатства" со "знаменитой" статьей Михайловского против марксистов, о которой я уже говорил. Мы вместе читали и возмущались этой статьей. Заходил Александр, С am вели интересные беседы. Он рассказал, что в Вильно социал-демократическая работа ведется уже несколько лет, главным образом среди еврейских ремесленников, что сколько-нибудь значительных фабрик и заводов в Вильно нет. Работа велась до сих пор чисто кружковая. Кружки многочисленные, они охватили все профессии виленских ремесленников. В кружках ведется и общеобразовательная работа, и изучение марксизма. Занятия проводятся на русском языке. Ремесленники занимаются в кружках но нескольку лет. В результате умственный и культурный уровень участников кружка значительно поднимается; их перестает удовлетворять участь ремесленного подмастерья, работающего тринадцать-четырнадцать часов за пять-восемь рублей в месяц, и они стремятся уйти от этой тяжелой участи: часть становится хозяйчиками, часть сдает экзамены на учителя, часть, и может быть лучшая, эмигрирует в Америку. Получается отрыв участников кружков от массы, и она остается незатронутой. Эта постановка удовлетворяет кружковцев, она соответствует групповым интересам верхушки ремесленных подмастерьев, и они горячо восстают под разными предлогами против перехода к агитации в массе на родном ее языке.

 Вскоре Александр доставил мне около пуда литературы группы "Освобождение труда", и я благополучно привез ее в Москву в начале февраля.