В третьем классе я вела дневник. День прожит, а потом забыт, а жалко. Надо его удержать. И я села за писание, при моей небольшой любви к этому процессу ведение дневника - это подвиг. Каждая запись кончалась словами - я поела и легла спать. Мама нашла его и много смеялась. Он не сохранился.
Сохранился дневник, общая тетрадь в разодранной обложке, который я вела с 4 класса и до окончания школы.
Как-то во двор завезли кирпичи. И я весь июнь занималась стройкой, таскала эти кирпичи взад-вперед. Мы с Ольгой Решетниковой, моей закадычной подругой строили дом.
Руки у меня в вечных цыпках, непромытую грязь с рук я мажу на полотенце и бабушка сердится.
- На тебя не напасешься чистых полотенец, - говорит она.
Но мыть руки долго и холодно. Воды теплой в кранах нет.
Линка часто ест прямо на улице. Выбегает с куском из дому, жуя на ходу. Мне это запрещено, это называется кусочничать.
Но иногда Лина приносит из магазина просоленую сухую кильку, как воблу. Она ест ее из кулечка и мне хочется тоже. Я выклянчиваю у бабушки 10 копеек и покупаю кулек этой ржавой мелкой соленой рыбки и ем ее вместе с Линой.
Слипшиеся рыбешки натолканы в подозрительную газету. Я таскаю эти рыбки немытыми руками и запихиваю в рот. Мама просто умерла бы при виде такой гигиены питания, но запретный плод всегда сладок.
Вечерами летом можно долго гулять, ведь завтра не в школу.
Сидим на лавочке и пугаем друг друга страшилками:
- В черном-пречерном доме в черной-пречерной комнате на черном-пречерном столе стоит черный-пречерный гроб. В черном-пречерном гробу лежит черный-пречерный покойник. Он встает.... .
Говорится это медленно, свистящим шепотом нараспев.
И дальше с вскриком хватаешь слушателя за руку.
Иногда играем в цветы.
Чаще в барыню.
- Вам барыня прислала голик да веник, да сто рублей денег. Велела не смеяться, не улыбаться, губы бантиком не делать, да и нет не говорить, черно с белым не носить.
Я специалист по рассмешению. Только Линка может мне противостоять и не рассмеяться.
И конечно, в прятки. В прятки играли и зимой и летом. Зимой ползали все в том же садике, прячась за кустики акации, летом за время счета успевали убегать далеко (одежда не мешала) и прятались за сараи и дома.
Считалок было много:
" Стакан лимон - выйди вон!"
"Эники-Беники. Ели вареники"
" Эники Беники, иог".
" Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана..."
" Ах, как с горки катится
Голубое платьице..."
" На золотом крыльце сидели...
Избегавшись за целый день, пропахшая пылью, травой и солнцем, в сумерках, после третьего призыва из форточки
"Зоя, немедленно домой", я наконец приползаю в светлое нутро комнаты. Даже при жаре в 30 градусов, которая в Карталах не редкость, в нашей комнате прохладно, и домашние не страдают от жары, не то что соседи, у которых оба окна на юг.
Дома давно меня ждет ужин, правда, остывший и его нужно подогреть, съесть холодным мне не разрешат - вредно для желудка.
Бабушка нагрела полный чайник воды - мне надо мыть ноги. Сижу на табуретке, опустив ноги в теплую воду, тихонько шевелю пальцами. Наклоняясь к ногам, слышу запах пыли, горький запах трав и загара, и это на всю жизнь будет ассоциироваться у меня с запахом лета в средней полосе.
- Смотри, мама, - говорит моя мама бабушке, - до чего добегалась, сейчас уснет на стуле.
Голос матери возвращает меня к действительности, я вытираю ноги, выливаю воду и бухаюсь в постель.
Уже засыпая, слышу бабушкино ворчание
- А кто посуду за тобой будет мыть? Мух-то разводишь.
Но я не отвечаю, я уже сплю.
Если идти пешком в сторону базара, то проходишь мимо невзрачной речушки. Помню мутную воду и скользкий глинистый спуск к ней. Ходить мне туда запрещено, но все девчонки со двора идут купаться и я иду с ними тайком. Мы спустились к речке, залезли в воду (она была теплая) и только стали визжать и прыгать, как на берегу появились незнакомые мальчишки, деревенские, забрали нашу одежду, а когда мы попытались ее отобрать, согнали нас в кучку и повели неизвестно куда. Мальчишки были маленькие, нашего возраста и моложе, но вооруженные длинными кнутами, которыми они грозно махали. Концы кнутов свистели в воздухе и страшно было попасть под их удары.. Мы хныкали и просили вернуть одежду, а они хлестали кнутами, стараясь попасть по нашим ногам и кричали:
- Городские! Городские! Мы городских поймали! Не ходите к нам купаться!
Их ненависть была очевидна и совершенно мне не понятна.
Ну городские, ну и что теперь?
- Что речка ваша? - спросила я одного, за что получила кнутом по голым ногам.
Вздулась красная полоса, я подпрыгнула от сильной боли и с ужасом смотрела на ногу.
Ну чем можно объяснить такие полосы? . Наверное, придется рассказывать дома всю правду, если я вообще сегодня попаду домой.
Гоняли они нас долго, не меньше двух часов. Мы очень устали, но и наши преследователи тоже утомились. Они просто и сами не представляли, что делать со своей добычей.
Ольга все тянула свое:
- Мальчики, отдайте нам одежду, миленькие, отдайте.
Наконец деревенским все это надоело, они потихоньку стали нормально с нами разговаривать, и раздумывать, не отпустить ли нас с миром.
Драться с девчонками было непочетно, да и как с нами драться, если мы только прикрываемся руками и хнычем.
В конце концов, нам бросили наши платьица и юбочки, мы оделись и пошли домой.
Красная полоса была выше края юбки и не очень видна.
- Где тебя черти носят без обеда! ? - так встретила меня бабушка.
Я заторопилась к столу и оставила вопрос без ответа.
На этом домашнее разбирательство и кончилось. Но больше я на речку не ходила.
Все звала маму пойти туда по выходным, но уговорила, по-моему, только один раз.
Мама брезговала купаться в такой грязной луже.
Свободное копирование
