Койки в кубрике стояли по отделениям: сначала - командира отделения, за ним - его подчиненных. Старшина роты и заместители командиров взводов спали чуть в стороне. Кровати были одноярусные. Между двумя кроватями одна тумбочка. Верхняя полка для одного курсанта, нижняя – для другого. Мы с Сашей Игнатовым спали на соседних кроватях с общей тумбочкой.
Двери кубриков всех рот выходили в коридор, покрытый кафелем. Из коридора было два выхода через тамбуры на лестничные клетки. Перед дверями в тамбуры располагались тумбочки дневальных с круглосуточной вахтой. Вдоль стен коридора стояли пирамиды с автоматами АК, закрепленные за каждым курсантом факультета. Пирамиды запирались на ключ и опломбировались. Ключи от пирамид роты хранились у дежурного по роте.
В конце коридора большой умывальник, один на все роты факультета, и один многоместный ватер-клозет без кабинок и унитазов. Напротив «толчков» на стене был установлен ряд писсуаров, которые именовались «дучками».
Ежедневная уборка туалета, умывальника и длинного коридора доверялась, конечно, первому курсу. Наш старшина роты, Гена Алексеев, оказался опытным и грамотным начальником, лично контролирующим не только качество проведенной приборки в местах общего пользования, но и наличие нарезанной бумаги, предназначенной для гигиенических целей.
Поэтому я не помню, чтобы в наше время были такие проблемы с забитыми унитазами, какие постоянно наблюдались через 10 лет, когда я вернулся в училище адъюнктом.
Кроме спального помещения, за каждой ротой была закреплена «баталерка», в которой, среди прочего, хранились личные вещи и одежда с обувью «первого срока», предназначенные для выхода в город.
Там же хранился и уборочный инструмент. На факультете предусматривались штаты баталеров, получающих и сдающих постельное белье и имущество курсантов. Нашим баталером была пожилая женщина Марья Григорьевна Вепфер, член КПСС, приписанная к партийной организации роты.
На втором этаже, под нашими помещениями, располагались такие же спальные помещения 3-го факультета.
Классные помещения 211-го и 212-го классов находились на третьем этаже западного крыла Первого корпуса Главного Адмиралтейства. Окна этих помещений выходят в Александровский сад в районе памятника Н.М. Пржевальскому.
В классах стояли удобные, большие конторки с откидными крышками, накрывающими объемистые ящики для книг и учебных принадлежностей. Конторки были рассчитаны на три человека. Моими соседями стали Саша Игнатов (Рыжий) и Славик Пономаренко (Сынок). За мной, по понятным причинам, закрепилось кличка Бах.
Кроме классной доски и стола преподавателя, в помещении был большой, встроенный в стену, шкаф для общей литературу. Полки шкафа были настолько велики, что на них, чуть согнув ноги, вполне мог уместиться человек. Шкаф закрывали широкие не застекленные двери. Поэтому, случалось, какой-нибудь любитель поспать устраивался в нем на пару часов. Зачастую и во время занятий.
В этом же коридоре находились учебные классы второго и третьего курса нашего электротехнического факультета. Пол коридора устилал отличный старинный паркет, который еженедельно покрывали мастикой и ежедневно натирали до блеска. Уже после нашего выпуска, очередному начальнику училища, захотелось, чтобы паркет стал светлым.
Его стали «отмывать» с помощью пластин регенерации. До конца отмыть не смогли. Светлым он, конечно, не стал, но когда в 1976 году я пришел в адъюнктуру, то полы уже представляли жалкое зрелище. Такая же участь выпала конторкам.
Начальник приказал поменять их на лакированные столы из ДСП на металлической арматуре. Конторки выставили на лабораторный двор, где они благополучно сгнили. Новая мебель, сделанная руками заключенных, начала сыпаться уже в год установки.
Нам с начальником училища повезло. Выпускник нашего училища, 1931 года выпуска, инженер-вице-адмирал Миляшкин Иван Георгиевич командовал училищем с 1953 года до января 1966 года. Он был, на мой взгляд, образцовым начальником.
Не реже раза в неделю, обычно вечером, во время самоподготовки курсантов, он один, без «свиты», обходил все помещения Училища, заходил в классы, беседовал с курсантами, расспрашивая обо всех проблемах. Несмотря на внешнюю суровость, а он был человек государственного уровня (работал заместителем министра судостроительной промышленности, заместителем Военно-морского министра Кузнецова Н.Г.), Иван Георгиевич никогда не опускался до публичного разноса своих подчиненных.
Всегда был вежлив, доброжелателен. Никогда не изображал из себя Большого Человека, хотя был таким на самом деле. У меня до сих пор стоит в памяти, как он заходил к нам в класс. Естественно, его приветствовали командой «смирно» и вставанием. Он же, действуя строго по уставу, позволял нам чувствовать себя свободно в его присутствии, расспрашивал, отвечал на вопросы, шутил.
Я, отслужив 10 лет на АПЛ, почти все остальное время служил в родном училище Дзержинского на разных должностях, от адъюнкта до начальника кафедры, и могу с уверенностью утверждать, что лучше всего учебный процесс был налажен, когда училищем командовал адмирал Миляшкин.
Его кабинет с приемной, в которой в рабочее время дежурил адъютант, был расположен на втором этаже западного крыла главного корпуса. Вход в приемную был из Адмиральского коридора, украшенного оригиналами больших полотен кисти Айвазовского и Боголюбова. Рядом располагались кабинеты его заместителей.
Первым заместителем в наше время был контр-адмирал Арванов, служивший на К-21 командиром БЧ-2 у Героя Советского Союза Лунина, атаковавшего линкор "Тирпиц". Про него говорили, что это он ввел обычай салютовать при входе в базу в знак потопления вражеского корабля. Мы все такие подробности из жизни наших начальников знали и активно обсуждали.
Кстати сказать, в год нашего выпуска на должность заместителя начальника училища был назначен капитан 1-го ранга Коваленко Я.С., служивший во время войны командиром БЧ-5 у легендарного подводника Маринеско, послужившего прототипом «командира счастливой щуки» из одноименного фильма.
Заместителем начальника училища по учебно-научной работе был капитан 1-го ранга Проклятиков. Заместителем начальника училища по организационно-строевой части был капитан 1-го ранга Востриков, которого курсанты очень уважали, несмотря на строгость, к которой обязывала его должность.
В этот же коридор выходила дверь конференц-зала, а рядом располагалось знамя училища, возле которого был организован круглосуточный пост. Если идти по лестнице Адмиральского коридора, то с площадок второго и третьего этажа можно было попасть на Специальный (первый) факультет, расположенный в Западном корпусе Главного Адмиралтейства. Из окон классов и аудиторий факультета можно было видеть Александровский сад в окрестности «Медного всадника».
Когда мы пришли в Училище, начальником 1-го факультета был капитан 1-го ранга Браман, во время войны служивший командиром БЧ-5 на К-21, у Героя Советского Союза Лунина.
С этой же площадки Западной лестницы другая дверь ведет в самый длинный в Ленинграде, как нам говорили, коридор. Действительно, анфилада помещений и коридоров по третьему этажу тянется вдоль всего здания Главного Адмиралтейства. Сразу возле площадки начинается коридор, куда выходили двери парткома училища, незадолго до нашего прибытия переформированного из политотдела.
Секретарем парткома с 1960 по 1962 год был капитан 1-го ранга Немов М.Г. Его сменил капитан 1-го ранга Трегубов А.А., а с 1963г. Руководил парткомом капитан 1-го ранга Артамонов И.М.
Из этого же коридора можно было попасть в тамбур учебного отдела. Начальником учебного отдела, во время нашей учебы, был капитан 1-го ранга Норов Т.П., наш выпускник 1935 года, а его заместителем капитан 1-го ранга Евсиков, выпускник 1949 года.
Этот коридор заканчивался дверью, ведущей на хоры клуба. С хоров через небольшое помещение можно было пройти в коридор, где располагались наши классы.
Под самым шпилем Адмиралтейства, с площадки лестницы электротехнического факультета, можно было, спустившись по пяти ступеням, пройти по короткому тамбуру, и вновь подняться на площадку лестницы, ведущей в коридор третьего этажа восточного крыла Адмиралтейства.
Командование электротехнического факультета размещалось на втором этаже Западного (первого) корпуса. Коридор, в который выходили двери кабинетов начальников и классы старших курсов, в наше время имел большую и светлую рекреацию. Позднее ее отгородили от коридора стенкой, и там помещалась сначала кафедра корабельной энергетики, куда я был назначен преподавателем после адъюнктуры.
Лет 10 назад в ней установили ЦВМ, которая до сих пор находится там, без всякого толку по причине морального износа. Из коридора первого корпуса можно было попасть на сцену клуба, но дверь, ведущая туда, чаще всего была на замке.
Вторым факультетом командовал капитан 1-го ранга Чопикашвили, который, к этому времени уже успел покомандовать и 1 и 3 факультетами.
Запомнился наш начальник факультета своим чудовищным грузинским акцентом, из-за которого возникали комичные ситуации, похожие на анекдот.
Например, обходит вместе с нашим командиром и старшиной роты шеренгу курсантов, построившихся на увольнение, останавливается напротив курсанта Стюхина, с подозрением рассматривает его и вдруг гневным голосом выдает тираду: «Почему бешмет обстрикан»?! Саня молчит, с испугу ничего не понимая. Командир роты переводит: «Стюхин, почему обрезали полы шинели»?
Саня, действительно, переборщил с нашей тогдашней курсантской модой, требующей, чтобы полы шинели не были слишком длинными. Стюхин невысокого роста, а полученная им шинель была ему явно велика. Вот он и отрезал лишнее, да перестарался. Теперь шинель чуть прикрывает колени. Бедного Саню торжественно выводят из строя, отстраняя от увольнения. Проверка строя продолжается.
Чопикашвили подходит к следующему курсанту и требует показать увольнительную. Славик Пономаренко торопливо расстегивает крючок шинели, из внутреннего кармана достает военный билет и извлекает из него увольнительную. Чопикашвили внимательно разглядывает документ и, поворачиваясь к старшине роты, кричит: «Почему пез даты»? Гена Алексеев «не врубается» и с достоинством отвечает: « Старшина 21-й роты главный старшина Алексеев!»
Положение опять спасает Михаил Александрович : « Да, Вы главный старшина, но почему увольнительная записка без даты выдачи»?
Но надо сказать, что, будучи требовательным, зловредным начальник факультета не был. Во всяком случае, он Сынка увольнения не лишает, а собственноручно вписывает недостающую дату. И разбор упущений начальников, выдавших увольнительную с не проставленной датой, на месте не устраивает.
Заместителем начальника второго факультета был капитан 2-го ранга Ермаков, которого все курсанты уважали за корректность, заботливость и дружелюбное отношение к подчиненным. Уже после нашего выпуска его перевели на должность старшего преподавателя кафедры электрических машин, значительно менее хлопотливую, чем заместитель начальника факультета.
Но, как мне рассказывали преподаватели кафедры, он сожалел о переходе.
Заместителем начальника факультета по политической части был капитан 1-го ранга Зиновьев.
Свободное копирование
