Река времени - 24

Река времени 9. Курс молодого бойца в Таллине

Пребывание в Адмиралтействе после лагеря было недолгим, и в конце августа весь новый набор 1960 года отправился на десятимесячную стажировку.

Первый факультет отправлялся на Северный флот, а электрики и корабелы на Балтику. Ехали в своей гражданской одежде, ибо переодевать в форму и принимать присягу мы должны были уже на флотах. Мы с корабелами уезжали с Балтийского вокзала и местом прибытия должен быть Таллинн.

Это был год резкого обострения отношений с Албанией, о чем мы конечно не знали, и когда увидели на вокзале курсантов в морской форме (а это были срочно высылаемые из Союза албанцы, обучавшиеся в наших морских училищах), то естественно, начали расспрашивать их, куда они едут. Но тут подоспели и с той, и с другой стороны сопровождающие офицеры и не дали нам пообщаться.

Поездка до Таллинна занимала всего несколько часов и в середине следующего дня мы прибыли к месту назначения. У вокзала всех построили в колонну по три, и повели в военный городок, где три месяца мы должны были проходить «курс молодого бойца». Так как мы практически из военного городка не выходили, то о Таллинне у меня осталось мало впечатлений.

Помню только, что вели колонну по зеленым улицам с двух и трехэтажными, каменными, невзрачными домами. Помню также сильный запах сгоревшего сланца, который в то время использовали для отопления домов.

 Военный городок представлял собой несколько казарм старинной постройки с плацем для строевых занятий, столовой и спортивными площадками. Все это было обнесено каменным двухметровым забором, обсаженным вокруг липами и дубами.

В трехэтажных казармах были расположены спальные и учебные помещения с высокими потолками и асфальтовыми полами.

 В спальных помещениях стояли одноярусные (уже хорошо!) кровати, тумбочки и табуреты типа «гей славяне». Вся мебель была покрашена шаровой (серой) краской и имела неистребимо казенный вид. На стенах - «наглядная агитация» с неизбежными лозунгами вида «Слава КПСС», сентенциями типа «В армии служить – по уставу жить!», текстами Военной присяги и Государственного гимна.

Пока нас не поставили на довольствие, кормить всю нашу братию не могли, поэтому обед для нас пролетел. Чтобы мы не скучали без дела, нам выдали наматрасники и наволочки, которые надо было набить соломой из сарая на территории городка.

Даже такое несложное дело, как сооружение соломенных тюфяков и подушек, требует известного навыка. Оказывается, нельзя слишком переполнять наматрасники. Для того, чтобы койка имела надлежащий вид, требовалось хорошо потрудиться. Заправленный простынями и одеялом матрас должен иметь вид правильного прямоугольного параллелепипеда. А набитый соломой наматрасник похож скорее на эллипсоид.

Под руководством старшин учебного отряда, военнослужащих третьего года срочной службы, мы пару часов занимались этим интересным занятием, добиваясь уставного

единообразия. Конечно же, с первого раза не получилось. Но тут же выявились передовики. Витя Волобуев догадался прошить швы на наматрасниках, создающих грани параллелепипеда. Получилось очень прилично, но работа потребовала большой усидчивости, бездны времени и много ниток.

Мы с Сашкой Игнатовым поселились рядом, взяв общую тумбочку.

На ужин, как и положено, в столовую, находящуюся за пределом нашей казармы, мы шли строем под командованием старшин. Через плац надо было двигаться строевым шагом, о чем нам сразу объявили при построении. По этому, когда вступили на плац, то, по команде «Строевым!», достаточно дружно затопали, показывая, что мы готовы начать службу.

Перед входом строй не распустили, а дали команду: «В колонну по одному в столовую шагом марш»! Но мы были уже этому научены в лагере, так что местные старшины даже удивились, что мы не просто заняли места за столами, а ещё и остались стоять, дожидаясь разрешающей команды «Сесть».

Ужин оказался более чем скромным: немного макарон, сдобренных маргарином, и стакан чая с кусочком сахара. Так что весь хлеб, что был на столе, съели без остатка. Да и известной команды «Остатки пищи – в бачек» не понадобилось. Все миски были опустошены до дна.

Следующий день был весь занят получением форменного обмундирования и организацией почтовых посылок в домашний адрес нашей гражданской одежды. Выдали нам по две пары рабочего платья из жесткой белой парусиновой ткани. Тельняшки - с длинными рукавами и в виде майки, черные сатиновые трусы и синие хлопчатобумажные носки.

 Брюки с клапаном, без ширинки, с зеленым парусиновым ремнем и рубахой навыпуск. К ним полагалась пара грубых ботинок из кирзы, имеющая флотское название «гады», и синий нарядный воротник с полосками –«гюйс». Кроме рабочего платья нас оделили новенькой парадной флотской формой, состоящей из темно-синей «суконки» с большим отложным воротником, черных брюк, к которым полагался черный кожаный ремень с бляхой, и хромовые ботинки.

Этот комплект назывался «первым сроком» и его полагалось носить только по торжественным случаям или в увольнении. Слова «первый срок» означали, что мы его получили первыми, и его никто до нас не носил. Кроме «первого срока» нам выдали еще и second hand, «второй срок», предназначенный для повседневной носки. Брюки, и фланелевую рубаху, которую, как и «суконку», полагалось носить под брюки с черным ремнем.

И к «первому сроку», и ко «второму», как и к рабочему платью, выдавали по комплекту погон с буквами БФ. Из головных уборов выдали довольно неказистую черную шапку-ушанку, белую и черную бескозырки, на лентах которых было написано: «Краснознаменный Балтийский флот».

 На осень в качестве верхней одежды полагался довольно симпатичный черный суконный бушлат с золотистыми латунными пуговицами в два ряда и, так называемый, галстук – изделие из такой же суконной ткани, выполняющее функции кашне. На зиму выдали шинель из грубого ворсистого сукна, которую тоже полагалось носить с галстуком.

Сверх всего этого «богатства» нам выдали по нелепому зеленому вещевому мешку, в котором разместить все выданное обмундирование не было никакой возможности. Как заплечный мешок его можно было использовать, если не упаковывать в него две трети выданного.

Приставленные к нам старшины объяснили нам, что все обмундирование следует самостоятельно подогнать по себе, и сразу же на все форменные рубахи надо пришить погоны, а к галстукам – белые подворотнички.

И работа закипела. К счастью, у меня с собой были иголки и катушки с белыми и черными нитками, а, главное, вся выданная форма оказалась моего размера и не требовала подгонки.

 Правда, брюки рабочего платья оказались немного короче необходимого, но запаса в них не было и мне позволили оставить все как есть. Ну а ребятам невысокого роста, таким как Славик Пономаренко, Валера Шишкин или Саша Игнатов, пришлось изрядно попотеть, подшивая брюки и рукава рубах рабочего платья. Это надо было сделать в первую очередь, так как на следующий день уже начинались строевые занятия.

В закреплении погон тоже были свои тонкости. Если их помещаешь в естественный угол между швами рубахи на плече, то они оказываются хотя и симметрично пришитыми, но несколько сдвинутыми вперед. Для того, чтобы погоны смотрелись лихо, как у настоящих «мариманов», их следовало слегка сдвигать на шов, при этом оказывалось достаточно трудно добиться полной симметрии.

 А симметрия, как и единообразие, во флотской эстетике - главное условие, и не желательное, а обязательное. Кроме того, следовало пришивать погон так, чтобы не был виден шов. Об этом я не сразу догадался, так что, пока добился желаемого, пришлось изрядно повозиться с иголкой. Парусина робы жесткая, особенно на шве, и я переломал почти все иголки, взятые из дома. К счастью, в нашем военном городке был ларек со всякими необходимыми в быту вещами, так что вытачивать иголку из пружины кровати не пришлось.

Забегая немного вперед, скажу, что Саша Игнатов, пристроившись «внештатным сапожником», выточил из куска пружины шило для своих сапожных дел. Строевыми занятиями мы занимались несколько часов в день, и уже через пару недель в роте обнаружились проблемы с обувью.

 Саша понял, что используя свои гражданские навыки, он может «сакануть» от строевых, и вместо того, чтобы часами, и в дождь, и в слякоть, отрабатывать строевые приемы, он сидел в тепле и уюте «баталерки», подбивая деревянными гвоздиками, сделанными из спичек, прохудившуюся обувь «второго срока» матросов и старшин роты. По причине своей сапожной квалификации, он был освобожден старшинами и от хозяйственных дел и «приборки», которыми остальные, неквалифицированные, постоянно занимались.

Хозяйственные дела были, чаще всего, связаны с обслуживанием столовой: мойка посуды, чистка картошки, накрывание столов и неквалифицированная помощь штатным работникам пищеблока. Кроме того, нас периодически привлекали к разгрузке разных грузов, приходящих в городок, и мелким малярным работам в части. Обычно эти работы мы осуществляли в вечерние часы или в воскресенье.