XII
Вспоминаются еще две крайности, два московских противоположных явления: университет -- первый в России, учрежденный в Москве в 1755 году,-- и соседний с ним по улице -- Охотный ряд, где несколько сотен лавок торговали свиными тушами, мясом, битой птицей и овощами, куда возами доставлялись огромные рыбины -- белуга, осетрина, и здесь "разделывались" на куски для магазинов.
Был здесь и свой особый трактир, славившийся "русскими блюдами"... Под потолком в нарядных клетках содержались знаменитые соловьи, курские, валдайские, которых приходили слушать знатоки и ценители. А внизу, по соседству, в подвальных помещениях или в сараях, устраивались петушиные бои, где любители кровавых драк держали пари за будущего победителя, который, изнемогая от ран, с выщипанными перьями и проклеванной головой, а иногда и с пробитым глазом, делался героем и зарабатывал своему хозяину изрядный выигрыш.
Казалось бы, между двумя такими соседями, как "чрево Москвы" и университет, не могло быть никаких взаимоотношений. Однако отношения существовали, и весьма странные и печальные. Университет есть университет -- рассадник просвещения, и не нуждается ни в какой дополнительной характеристике. Там -- студенты, горячая молодежь, российская "соль земли", как их прежде нередко называли, с широкими запросами, с новыми взглядами, с непокорной волей, с протестами по адресу реакционных распоряжений власти. А по соседству, в Охотном ряду, безграмотные туподумы, здоровенные физически и ничтожные морально, воображали себя пламенными патриотами. Но их преданность была вовсе не родине, а только официальному самодержавию и торжествующему полицейскому режиму.
Когда возникали университетские конфликты, называемые в те времена "студенческими беспорядками", когда усиленные наряды пешей и конной полиции оберегали входы и выходы во двор университета, а студенты, явясь на сходку, требовали пропуска в свою "альма матер" и толпы взволнованной молодежи запружали всю улицу, то в помощь полиции прибегали из соседних лавок охотнорядские добровольцы -- мясники в белых куртках, белых по цвету, но грязных, сальных, забрызганных кровью быков и петухов, подпоясанные ремнями, на которых висел целый набор острых ножей, от длинных, вроде кинжалов, до малых, почти перочинных,-- профессиональное их вооружение. Полиции они были нужны как голос народа, ибо, по писанию: "глас народа -- глас божий..." С дикими воплями: "Бить студентов!" -- толпы этих добровольцев набрасывались на безоружную молодежь и, соединяясь с полицейскими, загоняли студентов в соседний манеж не только грозными криками, но и рукоприкладством. Там, в манеже, полиция переписывала всех для будущих возмездий, а главарям и вожакам доставалось иной раз порядочно жестоко.
Особенно эти добровольческие выступления разыгрывались в девяностые и девятисотые годы, в период торжества реакции. Клич "бить студентов!" был лейтмотивом этих "патриотов", этих "хоругвеносцев", этих архичерносотенцев, упрочивших за собою постыдное имя "охотнорядцев".
Свободное копирование
