От своей первой школьной учительницы у меня сохранилось ощущение добра и теплоты. Ходил я в начальные классы по длиннющей Красноармейской улице с множеством садов за одноэтажными домиками. А в одном из них жила родня отца - Оршанские. Здесь я делал остановку на длинном пути из школы. Меир Оршанский, человек с непростым характером, очевидно зажиточный, и его жена Лиза хорошо ко мне относились. Лиза, мать уже выросших детей, поила меня чаем, дарила круглые блестящие коробочки из-под американского сахарина, разрешала копаться в книгах в полутёмной прихожей. Запомнился Киплинг - "Книга джунглей". Лиза - представительница местечковых евреев, обладала и присущим им снобизмом. Мне рассказывали, что на свадьбе моих родителей, после обильного долгого застолья Лиза громко обратилась к мужу: "Меир, уже поздно, пора идти обедать!"
Над детьми Лизы тяготел злой рок. Я не знаю подробностей её жизни, но её дочь Женя уже в послевоенное время жила в Москве, была беременной и сгорела от взрыва керогаза при готовке еды. Сыновья Лизы Соломон и Сима погибли во время войны, причём, Сима сгорел в блиндаже. Я хорошо помню её сына Бориса. Он исчез во время боёв в Германии, был офицером. Но вот в течение многих лет я слушал перед сном, подпольно, как и все, радиостанцию "Свобода" и ведущего ряда её передач Бориса Оршанского. Я писал в адрес "Свободы", ответа не получил, но в 1988году пришёл ответ от еврейской организации (поиск родных) в Нью-Йорке. "Борис Оршанский, рождённый в России в 1920 году, умер в Нью-Йорке в 1988 г. "
Ну, а Меир Оршанский пережил войну, похоронил жену Лизу и женился на своей племяннице Соне! Крепкий род! Каждому - своё. Были нечастые поездки в посёлок Володарский, к родне. Пришлось ждать поезда на Брянском вокзале минут 10-15, и я начал отчётливо сознавать, что время - фактор переменный, может тянуться безнадёжно долго или проскакивать вмиг. В старом родительском доме мамы многое изменилось, уже не было дедушки и бабушки. Дом сплошь окрашен масляной краской, и сразу он стал чужим. Здесь оставалась жить сестра мамы Маруся со своей семьёй - Цитовские. Большой приёмник - радио с проигрывателем (по тому времени - редкость), достаток во всём, и большая овчарка в охране.
Помню, вечером остались с сестрой Фаней одни в доме, нашли в фарфоровом бочоночке вкусные запечённые фарфелакс, слушали записи на пластинках: "Эх, Андрюша, нам ли быть в печали, не прячь гармонь, играй на все лады..." "Саша, ты помнишь наши встречи в тёмном парке, на берегу..." Довоенная лирика. Тёплое чувство к сестре Фане сохранилось надолго. Апофеоз - свадьба в 1992году её сына в Московской гостинице "Минск". Много добрых надежд и... жестокие разочарования.
Свободное копирование
