Двойственность политики Комиссариата
Почти с первых же шагов политической и административной работы выяснилось расхождение делового аппарата с Западно-Сибирским Комиссариатом. Последний считал себя как бы наместником Сибирского Правительства и, следовательно, носителем верховной власти. Управляющие отделами считались только исполнителями и не должны были вмешиваться в политику.
Но высшее управление — это и есть политика. Отделить одно от другого нельзя. По отделу юстиции возник вопрос, как относиться к сохранившимся организациям советов рабочих депутатов. Отдел земледелия решил упразднить земельные комитеты, покровительствовавшие захватам земель, и восстановить частные владения в Сибири, которые, при незначительности их общей площади, имели большое культурное значение как показательные хозяйства. Отдел торговли решил приступить к денационализации промышленных предприятий.
По всем этим вопросам у Комиссариата проявлялись либо нерешительность, либо прямые симпатии к сложившимся при большевиках порядкам. «Совдепы» должны быть сохранены, как профессиональные организации, для обеспечения завоеваний революции. Члены Комиссариата обнаруживали очевидное непонимание, что обеспечивающий завоевания революции «совдеп» может быть только политическим, а не профессиональным органом, и что свергать советскую власть, оставляя советы, было бессмысленно.
Денационализация может быть применена только по отношению к предприятиям, лишённым общественного значения. Опять проявление невежества. Какие предприятия в Сибири могут считаться не имеющими общественного значения? Здесь не производится предметов роскоши, и, стало быть, вся промышленность должна была остаться в руках государственных органов.
Земельные комитеты неприкосновенны. Здесь члены Комиссариата, как партийные социалисты-революционеры, не были склонны проявить какой-либо уступчивости.
Кроме того, Комиссариат никак не мог отказаться от идеи коллегиального управления и насаждал повсюду, и в губерниях и в уездах, местные комиссариаты, работа которых была очень слабой.
Отношения мои с членами Комиссариата были самые добрые. Я как управляющий делами стоял ближе к ним, чем другие, присутствовал почти во всех их заседаниях и нередко вступал с ними в споры. Особенное упорство проявлял всегда Марков, узкопартийный человек, знавший хорошо программу партии, но не знавший жизни. Он часто говорил, что «никогда не ошибается, потому что всегда носит с собою программу партии». Наиболее понимающим обстановку казался Сидоров, как земец, обладавший большим опытом. Но наибольшую способность стоять у власти — характер и тактичность — проявлял Пав. Михайлов, который, однако, часто бывал в разъездах, а потому не успел оказать влияния на политику центральных учреждений. Надо отдать справедливость Маркову: он действительно не ошибался. Он руководствовался декларацией Сибирской Областной Думы, понимая её теоретические заявления как основы реальной политики. Мы уже знаем, что Дума не решалась «обещать меньше», чем большевики, что она встала на платформу Чернова, и все её грехи сказались и на Западно-Сибирском Комиссариате.
Свободное копирование
