Семидесятые. Записки максималиста - 48

1 апреля

Беда моя, камень душевный — дочь моя. За высокоумными книгами и разговорами она как будто в тумане расплывается, исчезает, а потом неожиданно из подворотни памяти — раз! — и тут. И тогда спазм сердечный. Много месяцев не звонил ей и не ездил к ней. Боялся разговоров, встреч с ее матерью, боялся упреков, карающих глаз и поджатых губ. Но, наверное еще больше боялся самого ребенка. Его, непонятных мне, реакций и чувств. Наверное, ее от меня отучили, сказали — плохой папа, не любит тебя. Почему бы ей и не поверить в ее десять лет. А может быть, и правда папа плохой. Если бы был хороший — отмел бы все и поехал к своей дочери. Никто не может отнять дочь, если ты считаешь ее своей. Сегодня позвонил ей. «Это кто?» — спрашиваю. «Никто». Шучу. Шуток не принимает. Узнала и сердится. «Почему же ты мне не позвонила ни разу, дочка?» (А почему это она должна звонить?) — «Не хочу». «Ты не хочешь, чтобы я приезжал?» «Не знаю» И вдруг — слезы. «О чем плачешь?» «Я думала ты такой, а ты не такой…» Пытаюсь объяснить ей как-то, почему я не приезжал. Не принимает. Сердится, обижена, глубоко. И правильно. Наконец, сдерживаясь, напряженно спокойным голосом говорю ей, что приеду в понедельник 5 апреля. Тогда и поговорим. «Ладно, приезжай», — отвечает ещё сырым от слез голосом. Моя дочь.

Пришла верстка из «Сиб. огней». Почти не верится, что очерк все-таки будет опубликован. Конечно, это не то, что я написал. Сжатый, обкарнанный, какой-то жалкий текст. Но и это благо — пусть хоть деньги будут. А книга о лекарствах погибла. Год работы…

Послал в «Правду» статью «Облик современника» (ученый в жизни и в книге). Нечто среднее между рецензией на наш жанр и очерком. Ставлю вопрос о том, что современный писатель почти не пишет о современном ученом. Делаю вид, что не понимаю, от чего это происходит. Но никто, как я сам, недавно пострадал оттого, что посмел писать о тех, о ком хотел, и так как хотел. В системе научной иерархии право решать кому воздать, а кому не воздавать принадлежит только чиновнику. Наше вмешательство рассматривается как браконьерство и преследуется как браконьерство.