...На «Садаге», как мы кратко называли участок работ, необходимо было сделать хоть какую-то предварительную геологическую съёмку, которую я начал проводить по собственной инициативе – помимо отбора металлометрических и донных геохимических проб (из речного ила водотоков, где обычно могут также скапливаться рудные элементы). В помощь был взят молодой парень, который помогал отбирать пробы и таскать образцы. Свою палатку, по мере отработки части площади, мы перетаскивали на смежные объекты – притоки и ключи, а также их водоразделы. Продукты (в основном хлеб – сухари - , сахар, жиры и крупы) доставлялись по договоренности в условленные дни вьюком.
Сюда трудно было добираться из Ольги, особенно когда начинались муссонные дожди и разливались реки, поэтому места эти были совсем безлюдны, богаты зверем и особенно - рыбой. Здесь я увлёкся рыбалкой на горных речках – пеструшки и ленков можно было за полчаса после работы натаскать столько, что хватало и на уху, и на «жарёху» каждый вечер...
Помню в первый же свой маршрут, нагрузившись отобранными образцами, я тащился по выбитой четвероногими тропе вдоль заросшей густым орешником довольно широкой долины реки. Согнувшись под тяжестью рюкзака и опустив голову я медленно возвращался к палатке. Время от времени впереди по тропе был слышен стук копыт какой-то лошади: она тоже шла по удобной тропе впереди меня и явно не хотела сворачивать в густую чащу орешника. Из-за «виляющей» тропы за стеной высокой растительности саму лошадь видно не было. Так длилось, наверное, около получаса. Наконец, на одном из поворотов тропы я увидел, наконец, впереди «мою лошадь», которая оказалась огромным упитанным и, очевидно, непуганым изюбрём, которому, видимо, лень было свернуть с удобной тропы и продираться дальше через чащу.
Я гукнул на него, он остановился, постоял немного (как и я) и, нехотя всё же свернул направо, направившись через речной бурелом на другую сторону реки...
...К середине сентября очередной тайфун заставил нас выходить на подбазу. Садага вздулась, вода прибывала со страшной силой – я с ещё двумя рабочими едва успели перебраться на другой берег к жилью: только «сцепившись» вместе с помощью электроразведочного шнура, смогли форсировать реку: вода сбивала с ног – падавшего с трудом удерживали двое других... Осенние тайфуны в Приморье – особая статья: на эту тему можно рассказать много историй... как-нибудь попозже.
Всё лето до поздней осени я планомерно отрабатывал все ручьи и водоразделы между ними, закрывая маршрутами всю плошадь. Уже в начале октября, когда молодые фазаны поднялись на крыло и по первым заморозкам стали слышны их резкие крики, я, пересекая водораздел Ольгинского хребта, как-то вышел на огромные заросли спелого и сладкого приморского дикороса – амурского винограда. Присмотрев это место на будущее, спустился в падь Чингоуза (недалеко от деревни Маргаритовка), на знакомую мне пасеку. Там же был бесхозный в те времена источник крепкого нарзана (не чета «знаменитому» кисловодскому, который сейчас практически истощён). Встретивший меня сильно пожилой пасечник (живший одиноким бобылём – жена умерла), хотя и обрадовался редкому здесь гостю, но был какой-то «смурной». Я рассказал ему об увиденном мною огромном «горном» винограднике, указав точное его местонахождение. Пригласив меня заночевать, этот дядька за прекрасной вечерней медовухой, настоянной на пчелиной перге (такой я больше нигде никогда не пил), видимо, от своего одиночества и невозможности выплеснуть своё горе, рассказал мне о своей беде.
Единственная дочь его, работавшая в маргаритовском сельмаге, будучи замужем и уже матерью двоих детей, загуляла с шофёром из потребкооперции, возившим в её магазин товары. Известная история: после того как муж застал их вдвоём, он (передаю дословно слова пасечника) сказал ей: «бить тебя не буду, но всем в деревне расскажу о тебе...». Надобно знать о значимости фигуры завмага в деревенской глубинке в те времена (когда не то что телевизора, но и радио и почты не было в тех местах (все продукты и новости «привозились» из ближайшего порта Пхусунг) : завмаг - он же и продавец - всегда был уважаемым человеком – источником информации и продуктового снабжения деревни. Поскольку личных автомашин в таких деревнях тогда отродясь не было, всегда можно было рассчитывать на её помощь – «райкоповскую» грузовую автомашину для срочной поездки к фельдшеру в Пхусунг или на проходящий катер (пароход «Франц Меринг») с целью поездки в райцентр Ольгу или «сам» Владивосток... Каждый «чих» в таких замкнутых деревенских «социумах» через минуту становится известным последней козе и кошке, живущим здесь...
...Не выдержала бедная женщина мужниной угрозы и, убоявшись огласки и позора - «потери лица» (как говорят японцы) -, покончила с собой: повесилась прямо в подсобке своего магазина (чтобы не травмировать детей в доме)... Сколько ещё таких случаев и разных судеб «зацепилось» в моей памяти...
Той же осенью довелось мне стать сватом в заброшенной деревушке (название забыл), недалеко от той же Маргаритовки, которую даже на самой крупной карте было не найти. Жило там всего несколько семей. Стояли мы там с одним сезонным рабочим, обрабатывая металлометрической съёмкой небольшой участок. Приглянулась ему там совершенно «дикая» девчонка – из семьи «непонятных» родителей – вроде как бывших зэков. В школе она не училась – добираться для учёбы в соседнюю Маргаритовку ей почему-то было не с руки. Возле старой покосившейся избы, в заброшенном сливовом саду поставили стол, вокруг которого собралось всё «население» этого хутора - 9 человек: двое пожилых мужиков, остальные – женщины и дети. Работяга упросил меня присутствовать для придания большей официальности и как бы «легитимизации» своей авантюрной женитьбы: ясно было – как только закончатся полевые работы в «геофизике» и выпадут снега, он «смоется» на заработки в другие районы Приморья. Тем более, что «молодые» официально не расписывались: видимо, обоих вполне устраивало простое временное сожительство – на большее, судя по всему, они, как и почему-то безразличные к судьбе дочери родители, - не рассчитывали...
Мне, как наиболее «важному постороннему гостю» пришлось произнести почти дипломатическую речь, смысл которой можно было бы расшифровать несколькими словами: «любите и уважайте друг друга, несмотря на то, что не расписаны»...
Немного посидев, не дожидаясь, когда все перепьются, я отправился в лагерь. Молодому дал «отпуск» на три дня – с условием вернуться и завершить работу до того, когда захочет «смыться» отсюда насовсем – в чём я ни минуты не сомневался и что, в конце концов, подтвердилось...
Свободное копирование
