На следующий день, во вторник 21 апреля, дофин и дофина, герцог и герцогиня Беррийские, Мадам, герцог и герцогиня Орлеанские после обеда поехали в одной карете в Сен-Жермен, все в парадных мантиях и длинных накидках; они направились прямиком к королю Англии, где не присаживались, затем к королеве, где расселись в шести креслах, а герцог и герцогиня Орлеанские и герцог Мэнский сели на складные стулья. Герцог Мэнский приехал заранее и дожидался остальных, дабы воспользоваться этой честью и сравняться в ней с законными внуками короля. Королева извинилась, что принимает их не в мантии, а в короткой накидке, ибо вдовы, во всяком случае во Франции, не носят длинных накидок ни при каких обстоятельствах; она прибавила, что ей воспретил это сам король. Такое извинение было верхом любезности. Король, очень следивший за тем, чтобы не дать королеве Английской почувствовать тяготы ее положения, все же не мог стерпеть, чтобы в знак глубокого траура королева появилась в длинной накидке, а король Английский — в мантии на церемонии по случаю смерти наследника, который как-никак не был королем. Посетители поднялись с мест и хотели посетить принцессу Английскую, но королева их остановила и послала за нею: королева сочла, что довольно будет и этого. Садиться более не стали: принцесса, которая из-за королевы также не надела длинной накидки, не могла при ней сесть в кресло; внуки и внучки короли Франции не могли стоять при королеве, если бы она сидела в кресле, а сидеть в креслах тоже не могли бы, если бы принцесса села на складной стул. Таким образом, визит завершился. Изо всего Сен-Жерменского двора ни одна дама не появилась в накидке и ни один мужчина — в мантии, кроме герцога Бервика, в силу его французских должностей.
В следующий понедельник, 29 апреля, король часов в одиннадцать утра уехал в Версаль, где получил изъявления соболезнования от всех иностранных послов, потом от многих религиозных орденов, а после обеда в узком кругу выслушал речи от парламента, от счетной палаты, от высшего податного суда, от монетного двора и от города Парижа. Состязание большого совета и парламента заняло час времени, затем последовали речи от большого совета, от университета и от Французской академии, от коей превосходно выступил Сент-Олер. Парламент явился с речью и к дофину; первый президент не скрыл от него, что сам король отдал приказ употребить, обращаясь к нему, титул «Монсеньер». Эта дерзкая мелочь наводила на размышления. Все, кто изъявлял соболезнования королю и произносил перед ним речи, исполнили тот же долг в отношении их высочеств дофина и дофины. К вечеру король вернулся в Марли.
Свободное копирование
