II
Так вот, в ожидании воспоминаний ("И моя жизнь!", дешевле он не согласен) сановника обо мне, и я о нем -- маленькое "морсо".
Он как-то обидел поэта двумя строчками и, надо отдать ему справедливость, несуразными:
-- "Эдак каждый лягушонок, квакающий в болоте, вообразит себя Шиллером".
Поэт назвал критика:
Апеллесова осла
Непотребное копыто.
Дело было после веселого обеда, на котором участвовали юморист Черниговец и полузабытый ныне Иванов-Классик. "Непотребное копыто" разорвал ворот собственной рубахи, швырнул тарелку на пол и пожелал быть на ее месте лягушонку. Тот, в качестве восторженного поэта, взял целой октавой выше. Разбил стакан, попробовал разгрызть осколок и изъявил неукротимое желание выкинуться в окно, но приступил к этому столь медленно, что приятели успели удержать несчастного, хоть дело было в первом этаже. Критик и тут не оставил его в покое.
-- Господа, бросьте его! Это он по счету платить не хочет.
А Черниговец добавил:
-- Первый раз вижу, чтобы поэт захотел быть выкидышем. Вспомни жену и детей! -- патетически закончил он.
-- У меня нет жены и детей.
-- Не отчаивайся, будут и рога тоже.
Решили драться.
Подобное оскорбление могло быть смыто только кровью.
-- Пусть кровь прольется! -- мурлыкал из "Гугенотов" поэт.
-- Яиз револьвера не умею! -- недоумевал критик.
-- Стреляй из пушки! -- советовал Черниговец.
-- Выбери единорог! -- поддержал Классик.
-- Какая же дуэль с револьверами? Нужны пистолеты.
-- Лучше всего Кухенрейторовские. Только где их найдешь?
-- У меня есть! -- вспомнил я некстати.
-- Ну так, значит, тебе и быть в секундантах.
Драться решили ехать в Тулу.
Почему в Тулу?
Критик коснеющим языком:
-- Желаю в Тулу. К родителям. Пусть меня похоронят с прадедушкой. Он генерал-аншеф был и на всех портретах в регалиях... На рукавах вот этакие кружева. И в лице -- величие... Я, говорят, на него похож.
-- Как свинья на апельсин.
-- Это кто сказал?
Черниговец скромно разглядывал красное вино.
-- Кто это сказал?
-- Почему ж ты, напр<имер>, не апельсин? Фрукт и вкусный, и полезный.
-- В Тулу -- так в Тулу. Согласен! -- великодушничал поэт.
-- А тебе зачем Тула?
-- Там оружейный завод и... пряники. Желаю в Тулу... Притом трудная рифма.
-- А по-моему, -- предлагал Иванов-Классик, -- лучше в Коломяги. Там великолепные сосиски.
-- И отличное пиво! -- заметил С. В. Максимов.
-- Я родился в Туле...
-- Как самовар.
-- И умру там.
-- Разве самовары умирают?
-- Что-о? -- И критик налетел на поэта.
-- Ничего.
-- То-то ничего.
Оба с минуту смотрели друг на друга настоящими петухами...
Свободное копирование
