Заведовавший коммерческой частью издательства Городецкий, высокий, худощавый, с козлиной бородкой, нервный субъект, недружелюбно косился на получающих авансы и сам денег никому не выдавал. Но однажды он удивил всех моих приятелей. Как-то в ожидании Катловкера я подсел к столу знакомой сотрудницы бухгалтерии. Городецкий, пробегая мимо, волком покосился на меня, потом подскочил ко мне и строгим хозяйским тоном осведомился:
— Вы что здесь делаете?
— Жду Бенедикта Адольфовича.
Он отскочил, забегал по конторе, потом подскочил снова и раздраженно зачастил:
— Господин Карпов, я вам должен сделать замечание. У вас вошло в систему брать авансы!
Меня взбесил хозяйский тон. Я вскочил и, хватаясь за спинку стула, резко его оборвал:
— Замечаний делать вы не имеете ни малейшего права. Я не гимназист, а вы — не классный наставник. Я с вами никакого дела не имел и не хочу!
Городецкий, видимо, не ожидал с моей стороны такого взрыва. Он отскочил и снова забегал по конторе. Минут через пять ко мне подошел сторож и подал записку:
— Михаил Борисыч просил вам передать.
Я развернул записку и с удивлением прочел: "В контору. Выдать г. Карпову авансом в счет гонорара сорок рублей. М.Городецкий".
Я вертел в руках бумажку и не верил своим глазам. Когда я, получив деньги, вышел из редакции, мне навстречу попался Александр Рославлев.
— Ты откуда? Из "Копейки"? Катловкер там?
— Нет ни Катловкера, ни Когана. Один Городецкий шагает по конторе, как тигр по клетке.
— Вот досада! Деньги нужны до зарезу, а от Городецкого — как от козла молока.
— Клепаешь на человека, Александр Степаныч! Сейчас я только что получил от Городецкого авансом сорок рублей.
— Рассказывай сказки кому другому!
— Верно говорю. Не сказка, а радостная быль. Дал аванс Городецкий.
— Ну, значит он сошел с ума! — решил Рославлев и торопливо добавил: — Побегу к нему, пока он снова в разум не вошел!
И, похожий на Портоса из "Трех мушкетеров", поэт зашагал в "Копейку".
После этого случая я встретился с Городецким у писателя Владимира Ленского в Шувалове. К моему величайшему удивлению, он оказался любезнейшим человеком и интересным собеседником. Когда я рассказал Андрусону об этой встрече и о впечатлении, которое на меня произвел "свирепый" Городецкий, тот мне пояснил:
— Ничего в этом удивительного нет. Свирепость у него напускная, этого дело требует. В "Копейке" компаньоны играют роли, как актеры на сцене. И эти роли у них заранее распределены. Катловкер играет роль строгого редактора, который дает аванс только тому, кому следует. Коган, для рекламы, играет роль щедрого издателя и иногда дает аванс даже тем, кому не следует. А Городецкий — большой добряк, но боится своей доброты и играет роль свирепого стража входа... в кассу. Иначе писатели проходу ему не дадут, разорят его авансами!
Как я ни был наивен, но над оригинальными умозаключениями приятеля только посмеялся: в доброту издателей я уже не верил.
После революции, в 1924 году, я встретил Катловкера в Москве в "Рабочей газете", где он одно время заведовал конторой, позже он заведовал конторой газеты "Батрак". Городецкий умер, а Коган, как я слышал, эмигрировал и издавал в Берлине журнал "Жар-Птица".
Свободное копирование
