Против него-то и других тогдашних славенофилов, в отчасти против Державинской Беседы, где они нашли себе прибежище в литературе, учреждено было в Петербурге та шутливое Арзамасское общество, о котором напечатал в "Москвитянине" А. С. Стурдза.
Оно назвало было Арзамасским вот по какому случаю. Воспитанник петербургской Академии художеств живописец Ступин переехал на житье в Арзамас и завел там школу живописи. Я, в один проезд мой через Арзамас с моим дядею, посещал его и с ним познакомился. Молодые литераторы, которым, при всем уважении к предприятию Ступина, казалось смешным, что в Арзамасе есть школа живописи, назвали ее Арзамасскою Академиею и в подражание этому учредили в Петербурге Арзамасское ученое общество.
В этом обществе, посвященном шуткам и пародиям, каждый член имел свое имя. Некоторые имена я помню: Жуковский назывался Светлана; А. И. Тургенев — Эолова Арфа; С. П. Ж. — Громобой, Д. Н. В. — Кассандра; Ф. Ф. Вигель — Ивиков Журавль; Д. П. С. — Резвый Кот; С. С. Уваров — Старушка; В. Л. Пушкин — Вот. Других не помню. Они читали пародии, и каждое заседание начиналось похвальным словом какому-нибудь из литературных староверов, противников Карамзина, или кому-нибудь из стихотворцев.
В этих пародиях и речах, произносимых членами, много упоминался известный гр. Дм. И. Хвостов. Кстати вспомнить при этом случае об нем.
Гр. Хвостов теперь забыт; но в наше время он составлял наслаждение веселых литераторов и молодых людей, не чуждых литературе, которые хотели позабавиться. Слушатели бегали от его чтения; но словесники находили в его сочинениях неисчерпаемый источник, забавы и шуток.
Он был по происхождению не граф и начал свое литературное поприще еще в старинном журнале Собеседник, потом печатал в Аонидах Карамзина, еще без графского титула. Но он был женат на племяннице Суворова, который и выпросил ему графство у короля Сардинского.
Его сочинения замечательны не тем, что они плохи: плохими сочинениями нельзя прославиться, так как не прославился своими Николев. А он, в Петербурге и в Москве, составил себе имя тем, что в его сочинениях сама природа является иногда навыворот. Например, известный закон оптики, что отдаленный предмет кажется меньше; а у него в притче Два прохожие сперва кажется им из-дали туча; потом она показалась горою; потом подошли ближе, увидели, что это куча, У него, в тех же притчах, осел лезет на рябину и. крепко лапами за дерево хватает; голубь — разгрыз зубами узелки; сума надувается от вздохов; уж — становится на колени; рыбак, плывя по реке, застрелил лисицу, которая, не видала его потому, что шла к реке кривым глазом; вор — ружье наметил из-за гор. И множество драгоценностей в этом роде, особенно в первом издании его притчей 1801 года.
Журналы наконец неохотно печатали его сочинения, Были и другие стихотворцы, которым еще меньше было счастья у журналистов; трое из них, Гр. Хв., П. И. Г. — К. и С., согласились издавать журнал для помещения своих сочинений и уговорили П. П. Бекетова печатать этот журнал на его счет в его типографии, рассчитывая на -большие выгоды. Таким образом составился в 1803 году Друг просвещения, памятный только тем, что в нем поместил Евгений начало своего Словаря светских писателей. Три стихотворца (имена их обозначены при имени этого журнала в росписи книг бывшей библиотеки Плавильщикова) собирались вместе читать свои произведения и решать, достойны ли они помещения в журнале. При этом разборе, как скоро пиеса третьего оказалась плоха, двое наперерыв превозносили ее, для того только, чтобы их собственные произведения при ней показались читателям лучше. После этого можно судить каковы были вес стихотворения, помещаемые в этом журнале!
Граф Хвостов был известен охотою читать всякому свои сочинения. Ф. Ф. Кокошкин был его племянник. Однажды в Петербурге гр. Хвостов долго мучил его чтением. Наконец, Кокошкин не вытерпел и сказал ему: "Извини-те, дядюшка! Я дал слово обедать; мне пора! Боюсь, что опоздаю; а я пешком!" — "Что же ты мне давно не сказал, любезный! — отвечал гр. Хвостов: — У меня готова карета; я тебя подвезу!" — Но только что они сели в карету, гр. Хвостов выглянул в окно и закричал кучеру; "Ступай шагом!" — а сам поднял стекло кареты, вынул из кармана тетрадь и принялся запертого Кокошкина опять душить чтением,
Летом 1822 года несколько петербургских литераторов, в том числе и Крылов, нанимали на общий счет дачу близ Руки. Иногда бывали у них и чтения. В этом маленьком обществе прозвали Крылова Соловьем. Вдруг является к ним гр. Хвостов, с стихами певцу-соловью. Ему объявили, что если кто хочет быть членом их общества, тот должен покоряться их правилам; что они готовы его слушать, но за каждое рукоплескание — у них положена с автора бутылка шампанского! Граф Хвостов начинает читать: за каждым куплетом раздается рукоплескание; за каждым необыкновенным стихом, в его роде, опять рукоплескание! — Их нашлось так много, что автор должен был отплатиться таким количеством шампанского, которое стоило ему довольно дорого.
Но он же был добродушен. Алекс. Еф. Измайлова, издателя Благонамеренного и баснописца, просил о пособии в бедности бедный и больной симбирский баснописец Маздорф (я знал его лично); но с тем вместе он просил не объявлять об этом в Благонамеренном. Гр. Хвостов, как скоро сказали ему об этом, по неимению на этот раз наличных денег, немедленно взял вперед 100 руб. из своего жалованья и отдал их Измайлову для отсылки к Маздорфу (1819).
С ним делали много мистификаций, которые были тогда в употреблении. 1 апр. 1822 прислали к нему печатное траурное приглашение на похороны Измайлова, который совсем был здоров. Гр. Хвостов, несмотря на то, что Измайлов написал на него несколько сатирических басен, огорчился; но, наконец, догадался и выразил в письме своем к Измайлову все неприличие огорчать подобными шутками. Говорили, будто он явился на похороны; но это несправедливо! Как, однако, тогда все были веселы и наклонны к шуткам: это надобно заметить!
Известно четверостишие Буалр на поэму Шапеленя, написанное его жестким слогом. Некоторые тогдашние литераторы (Жуковский, Дашков, Воейков и А. И. Тургенев) в подражание этому сочинили надпись к портрету русского стихотворца, которая была напечатана в Вестнике Европы. Вот она:
Се росска Флакка зрак! Се тот, кто, как и он,
Выспрь быстро, как птиц царь, нес звук на Геликон!
Се лик од, притч творца, муз чтителя, Свистова,
Кой поле испестрил российска красна слова!
Свободное копирование
