авторів

1427
 

події

194041
Реєстрація Забули пароль?

Папа - 1

01.06.1973
Новокузнецк, Кемеровская, Россия

Папа

 

Фото: папа. Новокузнецк. 1985.

 

 

Мой отец Глёк Александр Иосифович из поволжских немцев, таким образом, обстоятельства жизни нынешней определились еще 200 лет назад, когда его предки – швабы приняли решение искать лучшей судьбы в России. Семья моего папы жила в селе Нelzel недалеко от города Энгельс.

В голодные годы, - а на Волге периодически бывают засухи, уничтожающие урожай – семья уезжала в Донбасс, на шахты, где всегда была работа, но потом опять возвращалась в родные места. В Макеевке 13 декабря 1926 г. папа и родился. Обычно, колонии немцев жили зажиточнее, чем в округе, но эта семья была бедной.

 

Родителей отца я знала плохо, от бабушки Мили мы жили далековато, а деда Иосифа расстреляли в 1938 году. Расстреляли на третий день после ареста, об этом, правда, мой папа узнал только в 1990 году при оформлении документов на выезд в Германию и вновь, - со слезами – пережил эту трагедию.

А тогда им сказали, что их отец в лагере и прислали свидетельство о смерти от туберкулеза через несколько лет, которые семья прожила с надеждой на возвращение отца и мужа.

Вдумываясь в эту циничную казуистику, можно понять, что была целая система хранения архивов, кто-то отслеживал и решал, когда пора сообщить родственникам о естественной смерти арестованного, забыв, что вся тайное рано или поздно становится явным, и каждому предъявляется свой счет.

Арестовали 34-летнего Иосифа вот за что: в деревне образовали партийную ячейку, и три коммуниста пришли агитировать его вступить в партию. К одному из них Иосиф испытывал личную неприязнь, которую не скрыл: «Пока такие, как ты в партии, меня там не будет», - за что и расплатился жизнью. Коммунисты соблюдали принцип «кто не с нами, тот против нас».

 

Бабушке моей Эмилии 26.06.1997 (по старому стилю) исполнилось бы 90 лет, умерла она в Балхаше 28.03.1979 г. от рака в возрасте 72 лет, ужасно страдая.

Она была по славянскому типу красивой женщиной, круглолицей и голубоглазой, великой труженицей, за ночь могла сшить мужской костюм.

Днём работала в колхозе за трудодни, то есть практически бесплатно, а по ночам шила, чем и кормила семью.

Ей было постоянно некогда; капуста в супе, иногда, например, была кочаном. Холодец варили только на Новый год, и до конца жизни для папы этот праздник без холодца был немыслим.

 

Вдоволь ели, очевидно, только рыбу. Папа вспоминал себя босоногим мальчишкой с сетью, и этот образ был основным в его натуре всю жизнь. Где бы мы ни жили, без рыбы мы не жили, всегда находились партнеры, а бредни он плёл себе сам.

В квартире на Школьной была ванна старого образца, - не чета нынешним, а широкая и длинная – бывало, папа заваливал ее рыбой чуть не доверху. Чистил, крутил на мясорубке для котлет всегда сам, рыбу также раздавали знакомым и соседям, и объяснить выросшему на Волге человеку, что он – браконьер, было невозможно.

Мама провела не одну бессонную ночь в ожидании отца. Она вспоминает случай, когда однажды, устав от волнений, в бессильной злобе она вышла на улицу и в рассветном сумраке увидела неспешно возвращающегося домой мужа с закатанными до колен мокрыми штанинами и букетиком полевых цветов в руках.

Она всё мгновенно поняла: бредень отобрали; ночь отец, видимо, провел в милиции, подписывая протоколы; видимо, будет штраф, возможно, сообщат на работу. Но букетик сделал свое дело: злость куда-то исчезла. Надо сказать, что отцу никакие ситуации не мешали нарвать маме букетик цветов.

 

Лето 1992 г. У нас с Володей «дача» в Казанково: кусочек расчищенного леса, стол на двух пнях под навесом из веток, палатка и большое кострище, в тёплой золе которого уютно спят в спальных мешках Юра и Стас (им по 19 лет).

Мама дала нашей «фазенде» меткое имя: «В небо дыра». Отец чинит растянутую на всю ширину этой дыры Бог весть откуда взявшуюся прогнившую сеть, которую хватило на одну рыбалку.

Вечером все пошли на Томь. После двух – трёх заходов стало ясно, что рыба в реке отсутствует или её отталкивает на большое расстояние эта, состарившаяся на чьем-то чердаке сеть.

Это ясно стало всем, кроме моего папы, разумеется. Его врожденный оптимизм и азарт не позволили мальчишкам досрочно вылезти из воды и убежать сушиться к костру. Юре и Стасу пришлось методично обшарить этой одноразовой сетью каждую ямку каждого берега каменистой реки на расстоянии примерно двух километров, потому что папе было абсолютно ясно, что именно в эту ямку забилась от ужаса вся рыба Томи. «Я вам точно говорю»,- убеждал он их с берега, ломаясь босиком с ведром по камням. Это было его последнее лето в России и предпоследнее в жизни.

 

В Апанасе папа пристрастился и к удочке, потом заразил рыбалкой Юру. Делом чести для каждого было принести домой не менее пятидесяти пескарей. Утром, продрав глазки, семейство приходило в летнюю кухню на поздний завтрак; на печке всегда было две больших сковороды зажаренных до хруста пескарей, их ели с плавниками и хвостами, как китайцы едят жареных в масле кузнечиков.

 

Сейчас меня удивляет его хронический оптимизм, постоянная готовность на хорошее и весёлый жизненный настрой; то удовольствие, с которым он делал любое дело, хотя бы чистил лук или копал картошку.

Во всё папа вносил элемент игры, дух соревнования. Если мы лепили пельмени, все должны были научиться их лепить красиво – с дырочкой посередине. На листе они не «лежали», а «сидели», одинаковые, будто их лепил автомат. Они обязательно были пересчитаны, но на этом его немецкий педантизм и заканчивался.

 

В 1975 году провести отпуск в Апанасе я пригласила свою алма-атинскую подругу Галину. Она посмотрела, как папа перед сном помыл ноги, поплескав на них водой из бочки около бани, потом на цыпочках по дорожке дошел до дома, вытер их об половичок и пошел до кровати. Галина рассмеялась и сказала: «Таких немцев не бывает!».

Действительно, в нём не было ничего, характерного для этой нации: сдержанности, экономности на грани скупости, педантичности, высокомерия, о чём он говорил и сам, - с немцами-то он был знаком не по фильмам, как мы.

Что в нём было немецкого – так это способность много и хорошо работать. Только один свой отпуск, когда папе был уже 51 год, он провел в санатории у моря, удивляя мужиков своим хобби: на своем балкончике папа за отпуск сплёл очередной бредешок. Почему-то именно во время этого отпуска ушла из жизни его мама, моя бабушка Миля, папе об этом сообщили после возвращения домой.

 

Папа был, скорее, безалаберным человеком; я помню, как однажды мы с ним ездили на мотоцикле в лес за грибами. Чтобы вернуться домой папе пришлось перебрать мотор мотоцикла. Мы до вечера искали в траве небольшую деталь в виде иглы, чудом нашли, а, казалось бы, чего проще: сложи всё, что разбирал, на тряпочку или клеёнку. Но если ты – педант, то ты и зануда, а в этом моего папу заподозрить невозможно.

Можно вспомнить и как однажды в тачке он повёз топор и посадил туда же Лику - прокатиться; на кочке топор подпрыгнул, и у Лики осталась отметина на ноге на всю жизнь.

 

А вот как мы с папой в конце 1980-х купили цветной телевизор. Телевизоры продавали в большом зале большого магазина на улице Кирова, они стояли на тележках в два этажа вдоль стен. На всех экранах были огромные красные маки, и звучала музыка, - канал тогда был только один.

Нам упаковали аппарат, но когда он воцарился в квартире, выяснилось, что он – без звука, - в магазине это было невозможно понять: регулируешь один, а звучат другие.

Гарантия телевизора была нарушена, так как магазин уже сдавал его в ремонт, но у них ничего не получилось. Видя покупателя намётанным глазом, продавцы сбагрили проблемный бытовой прибор нам.

Длительное время новый телевизор работал, стоя на старом: на одном регулировали изображение, на другом – звук, еще более длительное время потом мы приводили в дом мастеров, способных починить наше приобретение.

 

До школы папа не знал русского языка, во что никогда не верилось, потому что русским он владел в совершенстве, чувствовал и знал происхождение слов, обладал красивым почерком и писал хорошие письма, что так нехарактерно для мужчин. Ему легко давались химия, математика.

Папина жизнь сложилась так, что никто не научил его в детстве работать руками. Он был хороший руководитель, организатор, в нем был азарт и жилка бизнесмена.

Во времена застойного социализма, когда каждому отмеряли по шкале, мы понимали, что в других условиях отец мог бы организовать какое-либо дело, которое многим людям дало бы работу и доход. Мы это понимали тогда, не зная ещё другой жизни.

 

Отцу деловые качества довелось реализовать в должности заместителя начальника треста строительных изысканий, - известного многим членам нашей семьи ТИСиЗа. В разное время в этом тресте удалось поработать дочери Оле между двумя поступлениями в медицинский институт, зятю Юре, маминой сестре Вале с мужем Вовкой, - двум пропавшим от алкоголя душам.

Дата публікації 17.03.2023 в 21:40

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: