авторів

1427
 

події

194062
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Dmitry_Ermakovsky » Бежим из Осиновки

Бежим из Осиновки

30.09.1908
Енисейск, Красноярский край, Россия

Глава третья

БЕЖИМ ИЗ ОСИНОВКИ

 

И вот в сентябре 1908 года мы вышли из Осиновки по направлению к Енисейску, углубившись от Енисея в глухую тайгу.

 Первый сорокаверстный переход до реки Порожки, которая является границей между Енисейской губернией и Туруханским краем, фазу показался тяжелым.

 Мы еще не привыкли брести в снегу, будучи нагружены, как вьючные лошади, всеми принадлежностями для побега и продуктами в виде сухарей, риса, масла и сахара. Поклажу, в общей сложности весом в четыре-пять пудов, разложили на троих.

 Касперский, как более сильный, взял большую часть, я -- меньше и Турчанинов--еще меньше. Порядок шествия тайгой выработался следующий: впереди шел Генрих Касперский, прокладывая, как более сильный, тропинку, за Касперским шагах в пяти-шести шел я и за мной на таком же расстоянии -- Турчанинов с картой и компасом, указывая путь поворотов направо или налево.

 Дни поздней осени Туруханского края очень коротки, и поэтому приходилось итти весь день без отдыха. С наступлением сумерек, когда итти дальше было уже невозможно (с одной стороны, ветки деревьев били по глазам, с другой -- валежник, находящийся под мохом и снегом, также мешал передвижению), мы делали привал. Остановившись в более удобном для ночлега месте тайги, снимали с плеч котомки, развешивали на деревья.

 Каждый выполнял свои обязанности в подготовке к ночлегу: я с Касперским стаскивали в кучу ветки, рубили сухостой и разводили большой костер. Турчанинов наполнял чайники и котелок снегом, устраивал рогульки, подвешивал над костром чайник и котелок, кипятил чай и варил кашу.

 Когда под костром стаивал весь снег и обогревалась почва, костер переносился в сторону, а обогретое место забрасывалось ветками пихты или сосны и служило нам постелью. Измученные и изголодавшиеся за день, мы садились на согретой земле и с зверским аппетитом принимались за кашу, в которой часто попадались угли от костра.

 Вкусным казался чай из снега!

 После ужина, добавив на ночь в костер несколько толстых бревен, так как морозы стояли уже градусов на двадцать, укладывались спать. Постель все же обогревала слабо, и ночью как-то инстинктивно мы тянулись к костру, благодаря чему пожгли единственную обувь, выданную в Енисейске, и очутились в одних суконных тюремных онучах.

 Захваченные шило и дратва выручили нас и сыграли немаловажную роль в дальнейшем передвижении. Я обрезал арестантские халаты, выданные в енисейской тюрьме, и подшил длявсех подошвы. В коротких кафтанах итти было удобнее, но зато на ночлеге не во что было одеваться: лишились своего рода одеял.

 Так продолжали итти гуськом по направлению к Енисейску, свыкаясь постепенно с таежной жизнью.

 

 Одна мысль, что хоть куриным шагом, все же мы двигаемся вперед к намеченной цели, дальше и дальше оставляя за собой ненавистный край, удваивала бодрость и силы.

 Но скоро нас ждало несчастье: дойдя до реки Порожки, вытекающей из Енисейских порогов и еще к тому времени не замерзшей вследствие своей быстроты и входящего туда теплого ключа, мы стали искать удобного места для перехода через нее. Хотели сделать плот, но оказалось, что нечем его связать. Стали по берегу реки углубляться в тайгу с расчетом найти более узкое место реки и там перейти. Но такого места не нашли. Тогда, наконец, остановились на мысли срубить дерево и перекинуть его через самое узкое место реки. По дереву первым пробирался Касперский, обрубая мешавшие сучья; прошел благополучно. За ним так же удачно перешел и я. С вожатым же нашим случилась беда, и беда большая. Он по середине реки оборвался с дерева и нырнул в воду. Мы быстро сбросили котомки, кинулись его спасать. Не успел я оглянуться, как товарищ Касперский, подавая ветку Турчанинову, поскользнулся и последовал его примеру. Оба барахтались в реке, пока не выбрались до более мелкого места. Вылезли на берег перемокшие и продрогшие.

 Охваченная морозом, их одежда заледенела. Я сразу же развел костер и обогревал товарищей. Ни медикаментов, ни спирта, вообще ничего обогревающего у нас не было. Одно спасение -- костер. Стоянка наша затянулась на сутки. Я ухаживал всеми мерами за товарищами, поддерживал огонь в костре, чтобы сушить их платье, приготовлял чай и согревал их своей одеждой. Всеже они основательно простудились. Турчанинов метался в жару. Несмотря на его тридцать лет, бродячая и тревожная жизнь состарила его преждевременно, сделала хилым, невыносливым. Не знали мы, что делать. Если он погибнет, грозит гибель и нам: итти по карте нам, малограмотным, трудно. Турчанинов составлял себе рецепты, мы откапывали из-под снега листья брусники, черники, земляники, какие-то красные ягоды, варили все это вместе в чайнике и поили больного. На второй или третий день он почувствовал себя лучше, и мы решили двигаться вперед.

 Дальнейший путь продолжали в коротких халатах, все более и более обрезая их на подошвы для обуви. В результате продукты истощились, есть было нечего, питались большей частью дичью и белкой. Из последней жарили шашлык, правда, без соли, перца и лука.

 Дальнейшее продвижение становилось с каждым днем труднее. Морозы крепчали, зима сибирская надвигалась, и мы решили повернуть из тайги по компасу к берегу Енисея. Енисей служил единственным путем сообщения в огромном пустынном Туруханском крае, селения которого расположены только по берегу этой реки. Кроме того, мы знати, что во многих деревнях живут политические ссыльные, которые, возможно, снабдят нас самым необходимым для побега. Подходя к берегу Енисея, Турчанинов наспорадовал:

 -- Теперь близко и до Енисейска.

 Спускаясь к берегу, мы наткнулись на охотничью избушку, светившуюся одним окошком, размеров в квадратный аршин. Такие избушки называются зимовьями и обычно строятся охотничьим населением, чтобы, будучи на охоте, спасаться в ней в сильные морозы, а также хранить добычу: птицу, белку и другую пушнину,

 Как обрадовались мы, завидя жилье!

 Вошли. Хотя там никого не было, но сразу почувствовали, что хозяева лишь во временной отлучке. В избушке стояла печь, нары из досок, на стенах висела теплая крестьянская одежда и две пары новых бродней. Возле печи лежали дрова.

 Возле избушки, на чердаке и под навесом разыскали продукты: туяс (берестяное ведерко) мороженого молока, мешок печеного хлеба, замороженного в ковригах, мешок мерзлой стерляди и около двух пудов налимов.

 Там же в туясе нашли соль и перец. Мы быстро аклиматизировались и принялись хозяйничать. Затопили печь, оттаяли хлеб (последние две недели его не видели) и сварили из рыбы уху. Плотно поужинали и, укрывшись снятой со стены одеждой, улеглись в теплой избушке спать.

 На второй день утром приготовили из стерляди завтрак и, подкрепившись, стали примерять, на чью ногу подойдут бродни. Оказались впору Турчанинову и мне. Касперскому не подошли, его ноги были гораздо больше наших.

 Решили, что бродни Касперскому я сошью из тех трех пар обуви, в которых мы добрели сюда. Сказано -- сделано. Разыскал я вар, постигонки {Постигонки -- крученые тоненькие просмоленные шнурки, которыми крестьяне шьют и чинят себе обувь.} и приступил к пошивке бродней, а Турчанинов, отогревшись и придя в благодушное настроение, философствовал:

 -- Необходимые нам вещи взять у них нужно, но взять самовольно, безвозмездно -- не честно, так как вещи принадлежат людям трудящимся, а посему давайте оценим стоимость всего, что мы возьмем. У нас есть деньги, оставим им их.

 Тут же написал записку: "Не примите в обиду, что самовольно взяли у вас одежду и продукты. За все оставляем деньги. Убедительно просим: не сообщайте казакам".

 Переоделись, взяли нужные продукты и направились к лесу.

 Решили двигаться снова тайгой, не заходя в деревню, чтобы население не помешало нашему дальнейшему продвижению. Не отошли и ста шагов от избушки, как заслышали лай собаки. Перепуганные, думали: на наши следы потянулась погоня казаков. Лай еще нескольких собак добавил страха. Мы притаились в густых кустах и скоро увидели: бегут несколько собак, идут три охотника, нагруженные белкою, за ними две собаки, запряженные в нарты {Нарты -- легкие маленькие сани с широкими полозьями.}, тянут лыжи и поклажу. Убедившись, что это -- охотники, мы вышли из кустов" и вступили в разговор. Они заметили на нас их одежду и поняли, что мы были в зимовье. Пришлось вернуться в избушку, указать, где мы оставили деньги, просить их не сообщать о нас местным стражникам и казакам.

 Охотники внешне сочувствовали, обещали молчать, но как только мы ушли, сообщили в деревню.

Дата публікації 02.03.2023 в 14:32

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: