Итак, мама вышла замуж. Образовалась вполне богемная семья – молодой корреспондент, с аристократическими замашками, и театральный художник. Через положенное время у них родился сын. После долгих споров его назвали Юрием. Случилось это 20 октября 1939 года.
Осень в этот год была теплой. А в конце октября природа преподнесла сюрприз – в массовом порядке расцвели крокусы. Обычно они цветут ранней весной. Вокруг нашего дома тогда не было сплошной застройки. Уже за соседним кварталом начиналась не тронутая плугом Крымская степь. Такая же, как при скифах. Даже ковыль рос. Вспомните знаменитые строки Блока: «Летит, летит степная кобылица и мнет ковыль». Мама выносила меня на прогулку в эту степь до горизонта покрытую цветущими крокусами. Крокус удивительный цветок. На мохнатой ножке покоится сиреневая звезда, состоящая из крупных остроугольных лепестков. Нет, описать эту красоту мне не удастся. Ни до, ни после такого цветения крокусов никто не видел.
С переездом в Симферополь жизнь постепенно начала налаживаться. Мама жила с родителями, с ребенком, то есть со мной было кому возиться. На лето приезжала в Крым Любовь Михайловна с детьми. Все бы ничего, но в 41-м грянула война. Отец в первые дни ушел на фронт добровольцем, а через три месяца в Симферополь пришли немцы.
Ситуация в доме сложилась следующая. В нашем маленьком доме оказались двое стариков (бабушка с дедушкой), мама с двухгодовалым сыном и тетка Люба с двумя детьми 6 и 11 лет. В первые дни войны дед по доброте душевной прятал в подвале партизан. В одной комнате на постой были поставлены два немецких солдата. Итак семья – четверо взрослых и трое детей. Плюс партизаны. А жрать, извините, нечего. Никто ведь не работал. Пошли бы работать, но куда? Театры, как и все другие учреждения закрылись. Оставался один выход, что бы не помереть с голоду идти устраиваться на работу к оккупантам.
Тетка, бывшая актриса (как ее называли инженю со слезой) пошла уборщицей к барону фон Вайге. Мама - на какой-то склад, заведовал которым офицер интендант Штрайхен. Эти два немца, совершенно разных, сыграли потом большую роль в том, что в этой войне мы выжили. Фон Вайге – молодой лощеный аристократ, служил то ли в Абвере, то ли в какой-то другой секретной конторе и дома появлялся не часто. Штрайхен, пожилой немец из крестьян. Как получил образование и выбился в офицеры – неизвестно. По натуре человек совершенно не военный, отчего, наверное, и стал интендантом. Немного говорил по-русски.
Что бы вы подумали, он сделал, когда оказался на территории России? Перво-наперво нашел православного попа, с помощью которого составил краткий словарик и записал, какие русские слова приличные, а какие являются ругательствами. По его представлению лучше всего и без обмана это мог сделать только священник. Штрайхен боялся при разговоре попасть впросак и выглядеть не культурным. Расовые бредни Фюрера он не разделял и русским относился с уважением. Это правда, немцы были всякие, в том числе и такие. Обычные люди, оторванные от мирного труда. Ненавидевшие войну и вынужденные носить военную форму.
Хотя через пару месяцев партизанам удалось перебраться в лес, сытнее от этого в доме не стало. Об этом свидетельствует эпизод, когда на Рождество Штрайхен решил облагодетельствовать своих служащих подарками. Маме он вручил пару плиток шоколада. Мама взяла шоколад и расплакалась. Штрайхен всполошился. Он не мог понять в чем дело и стал допытываться. Тогда мама протянула ему шоколад и попросила взамен буханку хлеба. Штрайхен сначала опешил. Потом заявил, что он старый дурак. Что он должен был догадаться о голоде. Кончилось тем, что он притащил две буханки. Потом, одел шинель и проводил маму до дома, чтобы у нее не было неприятностей с патрулями. Две буханки у русской могли вызвать подозрения в краже. А за любую кражу полагался немедленный расстрел. Подчеркиваю, за любую. Здесь немцы были беспощадны.
Вообще, оккупационная политика была странной, не всегда совпадающая с нашими официальными ее трактовками. Например, в Симферополе они открыли школы. Кто - то захотел учиться, кто - то нет. Кто-то запускал чернильницей в портрет Гитлера, кто-то таскал в кармане пионерский галстук. Кто-то просто учился. Мой старший брат кончил пятый класс с отличием (после войны школу с золотой медалью). Поздравлял отличников не какой ни будь плюгавый чиновник или бургомистр, а фельдмаршал фон Манштейн. Да, тот самый, имя которого вошло в историю второй мировой войны, наравне с Гудерианом, фон Клейстом, Паулюсом и другими. Каждого персонально. Для чего отличников специально собрали в здании рядом с театром на Пушкинской.
