17/III. С 11-го по 14-го марта в Кимовском районе, колхозы "Шахтёр" и им. Крупской. Колхоз им. Крупской -- это село Хитровщина. Оно километрах в 20 -- 25 от Кимовска дальше на восток. Его земли граничат с Рязанской областью. В составе хозяйства и деревня Кашино. У села бежит речка с красивым распевным именем -- Улыбыш. Хитровщина знаменито. Во-первых, Толстым. Оно -- бывшее имение брата Льва Николаевича -- Дмитрия. "Наш граф приезжал сюда изредка, раз в два-три года, летом", -- так ещё говорят здесь. Сохранился двухэтажный дом с большими окнами и огромным балконом, нависшим над парадной лестницей, обращённым к Улыбышу, к тому месту, где была высокая плотина, тянущаяся метров на 600, если не больше, перед ней в старые времена простирался на 9 километров в длину пруд, ширина его достигала в отдельных местах метров 700. Рядом с домом -- церковь. Она -- под охраной государства как архитектурный памятник. Та часть, что под звонницей более молода, а та, где должен быть алтарь и пред алтарное помещение -- насчитывает более 300 лет. Действительно, архитектура этой части отличается от обычной церковной. Абсиды не округлые, а квадратные, а шатёр над храмом лишён плавных округлых линий, они более стремительно, почти по прямым косым линиям взбегают ввысь к небольшому барабану -- ротонде. Вторая особенность села -- много людей, человек до 80-ти, имеют высшее образование. Обо всём этом рассказал и показал колхозный агроном, окончивший Тимирязевскую академию, здешний коренной житель Владимир Васильевич Ефимочкин.
"Давно уже, -- начал он рассказ, -- когда выкидывали церковные книги, я поинтересовался, до каких пор род мой тянется. 275 лет тому назад наша фамилия уже фигурировала в них. Настоящее наше прозвание Ефимушкины, да в революцию, говорят, писарь в документе ошибся и стали мы Ефимочкиными. А дед мой рассказывал мне в детстве, -- а жил он долго, почти сто лет, -- как наша фамилия пошла. Были два брата -- Ефим и Фока. Они разделились, поселились в разных концах деревни. От них и пошли: у нас Ефимушкины, а у них Фокины. Так и живут эти фамилии в тех концах села, где первоначально расселились братья Ефим и Фока".
Владимир Васильевич невысокого роста с соответственно мелкими невыразительными чертами лица. Они правильны, русские, но глаз не запоминает в отдельности их. Он страстный патриот родного села, приложил немало хлопот к восстановлению его главной красоты -- огромного пруда. "Вот мы, -- продолжил рассказ Владимир Васильевич, -- всё о гектарах, центнерах, о свиньях да крупном скоте говорим. А человека забываем. Но, ведь, человеку надо отдых дать, душе его. Как хорошо будет, когда опять пруд разольётся. Он ещё больше станет. Плотину подсыплем, уровень воды поднимется, и разольётся он, что море". "Хитровщинское море", -- смеюсь я. "Да, море. Сколько удовольствия людям оно принесёт". Его стараниями строительство пруда, вернее, восстановление разрушенной в самой высокой части, где русло Улыбыша, старой плотины и подсыпка на остальной, возложено на какое-то стройуправление. Отпущено более 30 тысяч рублей (новые деньги, кстати, в дальнейшем, если не будет оговорки, все записи будут указываться в новых деньгах 1961 года). В этом году пруд должен быть. "Уже сейчас, там, где будет проходить берег, -- советую я, -- понатыкайте в землю тополей, а главное ив (вётлы). Растут они быстро и издавна на Руси, особенно ивы, сажали у прудов и речек". "О нашем селе, -- говорит он, -- есть книга "Граф Измайлов". Многие наши фамилии там упоминаются. Что за книга? В детстве видел её. Хотел потом найти -- не удалось. А один из кандидатов наук, наш односельчанин, в Москве он сейчас, сообщил, что нашёл её в библиотеке центральной имени Ленина".
Наконец, Хитровщина, вернее колхоз им. Крупской, знаменит тем, что в 1957 году, в декабре, ему за резкое увеличение производства мяса, в основном свинины, было вручено областное переходящее Красное знамя, но дальнейшее продвижение застопорилось и ныне сельхозартель на одном из последних мест в районе. Тогда, в декабре 57 года, впервые встретил председателя этого колхоза Андрея Андреевича Патрашкова. Сейчас довелось встретиться ближе. Тогда он показался мне щуплым, торопливее в движениях и наполненным радужных замыслов, и надежд. "В ближайшие год-два догоним Америку по мясу, -- говорил он перед микрофоном, -- на 100 гектаров у нас будет 60 центнеров свинины". Теперь он огрузнел. Раздался во все стороны. Стал медлителен, уснащает, не обращая внимания на присутствие жены и маленьких сыновей (старшему Андрею шесть лет) свою речь матерщиной. До колхоза был директором школы, имеет два диплома -- пединститута и заочного отделения ВПШ. И вот теперь оба учёных эти мужа, агроном Владимир Васильевич и председатель Андрей Андреевич, в один голос очень решительно, с этакой, я бы сказал, нахальской настойчивостью, утверждают: "Свиней зимой держать -- убыток! Это ещё мне в академии известный профессор Редькин говорил. Не забывайте крестьянскую пословицу: "Свинья летом копилка, а зимой -- разорилка!".
И вот сейчас в хозяйстве стоит абсолютно пустым огромный свинарник -- нет, чем заполнить его. "Это хорошо, -- продолжает Владимир Васильевич, -- что пустует, по крайней мере, есть куда разместить молодняк, а поросят у нас будет до тысячи". И продолжил особо рьяно основывать свои взгляды на "свинячий" вопрос ссылками на "крестьянский обиход". "Никогда крестьянин свиней зимой не держал. Он откормит поросёнка и осенью, либо к новому году, под нож его". Пришлось говорить, что одно (единоличное) крестьянское хозяйство не может служить примером обобществлённому, что одно хорошо первому, то второму -- вредно. Всю эту "науку" -- и редькинскую "академическую", и "единолично-крестьянскую" они вытащили на свет божий, стремясь хоть как-нибудь оправдать свой промах. И потом оба, да и остальные, очень нетерпимы к колхозу "Шахтёр", и его председателю Ивану Фёдоровичу Семенкову (о нём потом).
Андрей Андреевич Патрашков -- левый глаз его с огромным бельмом, и это первое на что обращаешь внимание. От неширокого, несколько покатого назад, уже сильно облысевшего лба, не спускается, а устремляется вперёд большой, вернее огромный прямой, и соразмерно с другими частями лица, узкий нос. "Соразмерно" потому, что голова у Андрея Андреевича крепка и очень велика, а сейчас он раздался вширь, то она не производит впечатление слишком большой. Вот на этот-то нос и обращается внимание смотрящего на него после глаза с бельмом. Самолюбие Патрашкова страшно ущемлено. Как же, его, с "двойным" высшим образованием слушают в горкоме меньше, чем "неграмотного" Семенкова, не выдвинули ни в исполком, ни в горком. Это его бесит страшно. По этому случаю он сыпет матом. У них здесь образовалась компания -- к нему приходят агроном Владимир Васильевич и директор здешней Кимовской РТС, и играют в шахматы. Я ночевал у него, и вечер просидели за игрой; на пару выпили полулитру водки. У него замечательные сыновья -- такие же большеголовые, как он, старший уже смышлёный, только глаза коричнево-чёрные, как у матери, а не голубые, как у отца.
Владимир Васильевич Ефимочкин стремится жить "на уровне"; не поддаваться отупляющему воздействию "идиотизма деревенской жизни", а главное той неорганизованности труда, которая поглощает почти всё время суток у сельского специалиста. Он выписывает пять журналов специальных по агрономии и зоотехнике, душа его бурно протестует против засасывающей трясины повседневных мелочных дел.
С нами как участник радиорейда была зоотехник из колхоза "Путь к коммунизму" Ольга Васильевна Зотова. Среднего роста девушка с нездоровым бледным цветом лица, с широким лбом. Она только в сентябре прошлого года окончила тоже Тимирязевку, и оба они сошлись, на том, что сельским специалистам не уделяют нужного внимания. Сколько раз назначали провести "День сельского специалиста" и всякий раз откладывали.
Свободное копирование
