12 августа 1955 г. (телеграмма)
ПИСЬМО ЕЩЕ ЖДУ НЕТЕРПЕНИЕМ ЗДОРОВ ИЗМЕНЕНИЙ СУДЬБЫ ПОКА НЕТ ПОСЫЛКУ ШЛИТЕ ЦЕЛУЮ ЛЕВА
13 авг. 55 г.
Милая дорогая Эмма
наконец-то Ваше письмо дошло до моих рук. Это ж не письмо, а фейерверк приятностей.
Самое приятное то, что наконец поставлен срок пересмотра, который, будем надеяться, реален. Вероятно, я все-таки недаром послал в «Бюро жалоб» просьбу напомнить Прокуратуре о себе. А может быть, они сами усовестились.
Очень любезно со стороны полковника утверждать, что «никому не нужно, чтобы ученый работал на физической работе». Однако здесь иной подход — ну будем надеяться, что из маминого заявления никаких бед или осложнений для меня не воспоследует.[1] Что же касается обратного адреса, то просто по рассеянности я поставил старый адрес, который также годен как новый, обычный. Из чего такой переполох?! Но это все пустяки — самое главное, что дело должно, наконец, решиться и пусть будет, что будет. Я сейчас нахожусь в положении, которое считается всеми, а мною в том числе, наилучшим из возможных. Я инвалид и помогаю составлять каталог библиотеки. Дело тихое, покойное. Ни с кем не сталкиваюсь, сижу в углу целыми днями и пишу, а вечером вылезаю в чудесный цветник с «индийской философией», которая мне очень любопытна, или с персидской книжкой, и наслаждаюсь цветами красноречия и цветами на клумбах. Иногда приходит кот, у нас их очень много, и все любят ласкаться и мурлыкать, и лезет на колени, требуя внимания к себе. Все остальное проходит мимо меня, как тени, не задевая. Так, как я сейчас живу, — жить можно, и я не стал бы хныкать; но такая жизнь началась у меня недавно, а в будущее мы здесь не заглядываем. А «ботаническое» письмо я понял вполне правильно и как жанр и как стиль; потому и не обиделся. Но вижу — мне очень надо домой, ибо там теперь жить можно, и, видимо, неплохо.
Письмо уйдет только 15-го — в понедельник, поэтому делаю перерыв и пользуюсь случаем расцеловать Ваши ручки и Вас.
14 авг. 1955
Очень тихо. Все ушли в кино, а я эту картину видел — Маскарад — по Лермонтову и пользуюсь случаем побыть в тишине и написать продолжение письма. Самое приятное — это то, что мама проявила активность в отношении меня. Мне очень хочется на нее не обижаться и, если нельзя не иметь к тому повода, то, по крайней мере, чтобы можно было найти оправдания. Пусть будет паскудной судьба, а мама хорошей, так лучше, чем наоборот.
Перспектива сменить пребывание в консервной банке на человеческое существование не могла, конечно, не взволновать меня. Но я продолжаю запрещать себе мечтать о будущем
а) потому что все будет не так, как я смогу вообразить при самой пылкой фантазии
б) чтобы не выходить из ровного настроения, которое одно позволяет здесь жить
в) чтобы не отвлекаться от работы, которую я продолжаю и совершенствую.
Удивительно даже, как много можно сделать в науке, если сосредоточить внимание на двух-трех летописях. А то мы разбрасываемся по библиографии; много хватаем, но мало удерживаем. Но мне очень хочется, чтобы мой труд не пропал для науки, ибо, благодаря вынужденному способу работы, я вник в такие детали, которые обычно проходят незамеченными. Поэтому мое сочинение неповторимо. Для окончания его мне не хватает литературы, но на воле это дело нескольких месяцев; а если это поручить даже очень толковому редактору — займет не меньше года, т. к. ему надо входить в материал и тему. Вот почему я, лично, был бы нужен для «Всеобщей истории». Кино кончилось, и идет народ; кончаю письмо. Целую Вас, дорогая, — Leon
21 авг. 55 г.
Милая моя Эмма
я очень виноват, ибо задержал ответ на целых 4 дня. Ваша приписка меня очень обрадовала и успокоила. Так быстро и должно идти, раз началось. Медленного течения дела не может быть; в таком случае оно просто лежит в папке.
Спокоен я сейчас так, что даже сам удивляюсь. За несколько дней, ну за две недели, я пополнел и принимаю человеческий облик. Занимаюсь историей и персидским языком в полное напряжение и самое главное — не сержусь больше на маму. Я, конечно, понимаю, что Вы провели среди нее разъяснительную работу, но я сердцем, издалека, почувствовал, что теперь дело направилось. Результат жду с завидным терпением, но надеюсь в начале сентября получить от Вас весточку, в которой будет уже нечто осязательное. Обычно, благоприятное решение идет до нас около 2-х месяцев. Быть эти месяцы в покойном состоянии — очень хорошо. Наши письма стали сухими и деловыми, и это правильно. В напряженные моменты жизни у меня исчезает всякая лирика, для нее хватит времени и места после результата. Целую Ваши ручки, дорогая,
я просто не в силах словами описать чувство благодарности, которое чувствую, — L
Свободное копирование
