Актёр и образ - 3

Приступая к репетициям, я поставил себе задачей расширить и, главным образом, уточнить текст диалога В. И. Ленина и А. М. Горького при их первой встрече, с которой начинается действие пьесы.

Как известно, в первые годы Октябрьской революции А. М. Горький временно занимал ошибочную позицию в вопросе о пролетарской диктатуре, — и именно это обстоятельство вскрывается в беседе В. И. Ленина с А. М. Горьким. Беседа их имеет существенное значение не только для их характеристики, но и для выявления ведущей идеи произведения, в основе которого — тема о пролетарской диктатуре и пролетарском гуманизме, о диктатуре как выражении пролетарского гуманизма, о политическом вреде отвлеченного «гуманизма» в обстановке обостренной классовой борьбы. Эта основная идея пьесы должна была быть четко выражена в беседе В. И. Ленина с А. М. Горьким, причем, несмотря на временные колебания последнего, надо было дать почувствовать в нем союзника советской власти, пламенного ее друга.

С первых репетиций внимание сосредоточилось на данной сцене. Текст ее был расширен, и именно в процессе работы в театре образ А. М. Горького был мною доработан, причем в финале беседы А. М. Горького с В. И. Лениным появилась заключительная фраза, логически завершавшая всю сцену.

В начале беседы с В. И. Лениным, упоминая И. П. Павлова и говоря о нуждах его лаборатории, А. М. Горький очень тепло, хотя и не без юмора, рассказывал об одном комическом случае из жизни ученого. Небольшой рассказ об И. П. Павлове не только оживлял сцену, но и дополнительно характеризовал А. М. Горького, его тесную связь с людьми науки, лучшими представителями старой интеллигенции.

Уже после этого развивалось столкновение двух точек зрения на вопрос о диктатуре пролетариата.

— Я понимаю, жестокость необходима, без нее старый мир не сломать, не переделать, — говорил А. М. Горький в ответ на убедительные {148} доводы В. И. Ленина. — Но, может быть, у нас где-то есть жестокость излишняя, — вот что не нужно и страшно…

— А вот, представьте себе: дерутся два человека не на жизнь, а на смерть, — определите-ка, какой удар необходимый, а какой лишний?.. — спрашивал его В. И. Ленин.

Этот спор получал дальнейшее развитие в беседе с питерским рабочим Коробовым, вернувшимся из поездки на юг, куда он ездил за хлебом для красного Петрограда.

Коробов взволнованно говорил о кулацкой контрреволюции, о спекуляции хлебом, о необходимости беспощадной борьбы с кулачьем, с саботажниками, с врагами советской власти.

— Так, так… — задумчиво произносил В. И. Ленин, возвращаясь к прерванному спору с Горьким, и затем с ноткой мнимого сомнения спрашивал Коробова:

— А вот говорят, что у нас есть жестокости излишние?..

Коробов горячился, негодовал на тех, кто упрекает большевиков в излишней жестокости к врагу, — ведь озверевший враг пытается задушить революцию костлявой рукой голода!.. И тогда, в ожидании поддержки, Коробов обращался к А. М. Горькому:

— Да что вы, Владимир Ильич! Спросите товарища Горького: он это хорошо понимает!.. Он хлебнул горькой жизни!

— А вы спросите, спросите! — оживленно говорил Владимир Ильич, бросая иронический взгляд в сторону смутившегося Горького.

— Что это вы, Владимир Ильич? — спрашивал Коробов. — Я что-нибудь не так сказал?

— Нет, нет… Все правильно. Но у нас тут был разговор с одним товарищем на эту тему, и он оказался в очень затруднительном положении, — отвечал В. И. Ленин, закрывая лицо обеими ладонями и заразительно заливаясь раскатистым смехом, в котором слышалось озорство удавшейся шутки, совершенно очевидно относившейся к А. М. Горькому.

— Я знаю этого товарища, я с ним переговорю… — несколько смущенно говорил в ответ А. М. Горький.

Произнося эту фразу, я всегда думал о будущей позиции А. М. Горького как автора статьи «Если враг не сдается — его уничтожают», что позволило внести в характеристику образа новую краску, осветить его под углом зрения будущего развития взглядов А. М. Горького и тем самым завершить ответственную сцену ясной, отчетливо поставленной точкой.

Константин Васильевич Скоробогатов явился первым исполнителем роли В. И. Ленина на ленинградской сцене. Еще в дни двадцатой годовщины Октябрьской революции, на премьере пьесы К. А. Тренева «На берегу Невы», К. В. Скоробогатов появился в Театре имени Пушкина в роли В. И. Ленина в двух картинах — по пути в Смольный и на II съезде Советов. Несмотря на ограниченные рамки роли, на отсутствие текста, сценический образ вождя получил убедительное, впечатляющее решение.

{150} В спектакле «Ленин в 1918 году» К. В. Скоробогатову удалось выявить свойственный характеру В. И. Ленина темперамент, шедший от ощущения своей силы, уверенности в своей правоте и победе, ту особую складку ленинского характера, которую А. М. Горький назвал «азартом юности». Именно в такой тональности артист изображал В. И. Ленина как человека, для которого существует одна цель — победа пролетарской революции. Эти качества ленинского облика особенно убедительно раскрывались в беседе с Коробовым, где К. В. Скоробогатов отлично передавал живость, непосредственность характера Владимира Ильича.

Пьеса сошла со сцены, но эпизод встречи В. И. Ленина с А. М. Горьким сохраняется в нашем концертном репертуаре. Ленинские мысли, ленинские определения и формулировки встречают горячий отклик зрителей в силу заключенного в них гениального предвидения перспективы развития революции. Так, например, с громадной силой звучит реплика В. И. Ленина, сказанная в ответ на просьбу А. М. Горького помочь ученым:

— Погодите, Алексей Максимович, дайте срок, — придет время, и наши писатели, наши ученые будут иметь все, им будет завидовать интеллигенция всего мира!

Реплика всегда покрывается аплодисментами, потому что правдиво характеризует наш сегодняшний день: время это настало, в нашей стране достигнут небывалый расцвет науки, культуры и искусства.

Участвуя в фильме и в спектакле «Ленин в 1918 году», я, будучи в образе А. М. Горького, беседовал с Владимиром Ильичей Лениным по вопросу о помощи ученым, и в частности — академику И. П. Павлову. Творчески фантазируя по ходу развития роли А. М. Горького, я представлял себе образ великого русского ученого-физиолога. А впоследствии, двенадцать лет спустя, также в образе А. М. Горького, я входил в кинопавильон к академику И. П. Павлову и беседовал с ним о В. И. Ленине, вызывая в своем воображении образ великого вождя трудящихся.

Сожалею, что во всех трех случаях роль А. М. Горького оказалась эпизодической, что действие ограничивалось начальным периодом Октябрьской революции, то есть тем временем, по которому нельзя ни судить обо всем творчестве А. М. Горького, ни достаточно полно отразить наиболее характерное и ценное в его деятельности. И все же многократное исполнение этой роли, сохраняющейся в моем концертном репертуаре, значительно обогатило меня, явилось своего рода творческой школой, приблизило меня к задаче сценического воплощения образов выдающихся деятелей русской культуры и науки. Вот почему я и задержался на этом образе, выделил его в ряду остальных.