ПОЗЖЕ ИЗ АРЕНДОВАННОГО НАМИ ДОМА я звоню Джилу. В этот раз он не смог поехать с нами: после долгого сезона грунтовых кортов ему было необходимо побыть с семьей. Он безумно жалеет, что не может быть в этот момент со мной. Мы обсуждаем с ним матч во всех подробностях - удивительно, как много он успел узнать о теннисе за столь короткое время. Я звоню Перри, потом - Джей Пи, затем трясущейся рукой набираю номер отца в Вегасе:
- Папа? Это я! Ты меня слышишь? Ну, как тебе?..
Тишина.
- Папа?
- Ты не должен был проигрывать четвертый сет!
Я ошеломленно молчу, боясь выдать свои чувства дрожью в голосе. Затем спрашиваю:
- Надеюсь, ты рад хотя бы, что я выиграл пятый?
Он молчит. Нет, не потому, что не согласен или не одобряет. Он плачет. Пораженный, я слышу, как отец всхлипывает и вытирает слезы. Я знаю, что он гордится мной, хотя, увы, не в состоянии высказать это. Не могу обвинять его за неумение высказать то, что у него на душе. Это наше общее семейное проклятие.
ВЕЧЕРОМ В ДЕНЬ ФИНАЛА проходит знаменитый Уимблдонский бал. Я много раз слышал о нем и жду его с дрожью нетерпения, потому что мне как победителю в мужском разряде предстоит танцевать с победительницей среди женщин, а в этом году, как и в другие годы, это Штефи Граф. Я схожу с ума по Штефи с тех пор, как увидел ее интервью французскому телевидению. Меня охватил благоговейный восторг от ее невыразимого изящества и естественной красоты. В ней угадывалась нравственность, добродетель и то достоинство, какое сейчас уже редко встретишь. Мне показалось, что на какую-то долю секунды я увидел нимб над ее головой. На прошлогоднем Открытом чемпионате Франции я попытался завязать с ней переписку, но она не ответила. И вот сейчас мне не терпится закружить ее в танце по бальной зале - и плевать, что я совсем не умею танцевать.
Венди знает о моих чувствах к Штефи, но ничуть не ревнует. У нас ведь открытые отношения, напоминает она. К тому же мы оба уже совершеннолетние, нам стукнуло по 21 году. Вечером накануне финала мы с ней отправляемся в Harrods, чтобы купить мне смокинг - а вдруг понадобится? Венди шутит с продавщицей, говорит, что я мечтаю о победе лишь для того, чтобы танцевать со Штефи Граф.
Итак, впервые в жизни облачившись в смокинг, я отправляюсь на бал под руку с Венди. На нас тут же налетают британские седовласые парочки: у мужчин из ушей торчат пучки волос, перезрелые дамы пахнут ликером. Похоже, они рады моей победе, но лишь потому, что с ней в их клуб вливается свежая кровь. «Наконец-то появился кто-то новенький, с кем можно поболтать на этих ужасных светских тусовках», - говорит кто-то. Мы с Венди стоим спина к спине, будто пара аквалангистов в компании акул. Я мучительно продираюсь сквозь чудовищный британский акцент собеседников и объясняю какой-то женщине, похожей на Бенни Хилла, что очень жду традиционного танца с победительницей в женском разряде.
- Увы, - сокрушается Бенни Хилл в женском обличье, - в этом году танцев не будет.
- Что?
- В прошлые годы игрокам не очень-то нравился этот танец. Так что теперь его отменили.
На ее глазах мое лицо вытягивается. Венди, обернувшись, видит это и хохочет.
Итак, мне не придется танцевать со Штефи, взамен мне предлагают что-то вроде утешительного матча: меня формально представят ей. Я жду этого весь вечер, - и вот, наконец, момент настал. Пожав Штефи руку, я рассказываю, как пытался связаться с ней в прошлом году на чемпионате Франции, и выражаю надежду, что мои намерения не были поняты превратно.
- Мне бы очень хотелось как-нибудь поговорить с вами, - завершаю я свою речь.
Она не отвечает, лишь улыбается своей загадочной улыбкой, по которой я никак не могу понять, довольна ли она услышанным или нервничает.
Свободное копирование
