12
НА ОТКРЫТОМ ЧЕМПИОНАТЕ Франции 1990 года я произвожу фурор, выйдя на корт в розовом. Эта новость открывает все спортивные полосы, просачиваясь иногда и на первые страницы газет. «Агасси в розовом!» Точнее, в розовых «велосипедках» под вареными шортами.
- Строго говоря, это не розовый. Эго цвет «горячая лава», - объясняю я репортерам.
Меня поражает, насколько сильно их интересует этот вопрос. Не меньше я удивлен собственной заботой о том, чтобы журналисты поняли меня правильно. Но я решил, что предпочту видеть в прессе статьи о цвете моих штанов, а не об изъянах моего характера.
Мы с Джилом и Фили не слишком стремимся общаться с толпами, прессой, да и вообще с Парижем. Нам не нравится чувствовать себя чужестранцами, затерянными в городе, где каждый глазеет на нас лишь из-за английской речи. Отсиживаемся в моем номере, включаем кондиционер и посылаем коридорных за едой в McDonald’s и Burger King.
У Ника, однако, случается тяжелый приступ раздражительности из- за отсутствия общества. Он хочет гулять, смотреть достопримечательности.
- Парни, мы же в Париже! - восклицает он. - А как же Эйфелева башня? А как же, черт его побери, Лувр?
- Да были мы там, видели, - лениво отвечает Фили.
Я не хочу в Лувр. Мне туда не нужно. Я и сейчас, стоит закрыть глаза, вижу ту страшную картину: юноша, цепляющийся за скалу, в то время как отец держится за его шею, а жена и дети - за плечи.
- Ничего и никого не хочу видеть, - отчеканиваю я. - Хочу поскорее выиграть и вернуться домой.
УСПЕШНО ПРЕОДОЛЕВАЮ ПЕРВЫЕ РАУНДЫ. Игра ладится. И вот - снова встреча с Курье. Он выигрывает первый сет на тайбрейке, но затем ослабляет напор и уступает мне второй сет. Я выигрываю и третий, а на четвертый у него уже не остается сил: 6-0. Его лицо краснеет. Скорее даже приобретает цвет «горячая лава». Мне ужасно хочется спросить: надеюсь, сегодня тебе пришлось побегать достаточно? Но я молчу. Быть может, это возмужание? В любом случае я однозначно стал сильнее.
Следующий матч - с Чангом. Он защищает свой чемпионский титул. Моя обида до сих пор жива: не могу поверить, что он выиграл турнир Большого шлема раньше меня. Я завидую его этике, восхищаюсь дисциплиной на корте, но сам он мне не нравится. Чанг все так же без стеснения заявляет, что Христос - на его половине корта, и этот коктейль из религиозности и эгоизма меня безумно раздражает. Беру верх в четырех сетах.
В полуфинале играю с Йонасом Свенссоном. У него пушечная подача - когда берешь его мяч, кажется, будто мул лягнул тебя копытом. Кроме того, он никогда не боялся играть у сетки. При этом он лучше играет на твердом покрытии, надеюсь переиграть его на грунте. Поскольку у него мощный удар справа, начинаю подавать ему мяч под левую руку. Снова и снова заставляю его играть с левой, веду- 5-1. Свенссон не в состоянии мне ответить. Сет за Агасси.
Во втором сете я вновь лидирую, 4-0. Затем Свенссон отыгрывается, и вот счет уже 3-4. Подпускать его ближе к победе совсем не входит в мои планы. Однако, к его чести, Свенссон все же выигрывает третий сет. Раньше я непременно начал бы паниковать. Но теперь смотрю в ложу - и вижу Джила. Вспоминаю его монолог на стоянке - и выигрываю четвертый сет, 6-3.
Наконец-то я в финале. Мой первый финал на турнире Большого шлема! Мне предстоит играть с эквадорцем Гомесом. Несколько недель назад я уже обыгрывал его. Ему тридцать, пенсионный возраст, - честно говоря, я считал, что Гомес уже закончил карьеру. Газеты пишут: наконец-то у Агасси есть шанс реализовать свой потенциал.
И ВДРУГ ПРОИСХОДИТ КАТАСТРОФА.
Свободное копирование
