Мы летим в Вермонт с двумя знакомыми игроками - Питером Духаном и Келли Эверденом. Келли сообщает, что перед отъездом ему удалось добыть сетку турнира в Страттоне.
- Кто хочет узнать имя своего соперника?
- Я!
- Нет, Андре, лучше бы тебе этого не знать.
- Да ладно! Кто же мне достался?
- Люк Дженсен.
- Черт!
Люк - лучший молодой спортсмен в мире, безоговорочный фаворит турнира. Отворачиваюсь к окну и смотрю на облака. Ну почему я не ушел победителем? Почему не сделал этого после матча с Чангом?
ЛЮК ОДИНАКОВО ХОРОШО подает справа и слева, за что заслужил прозвище Двурукий. На его подаче мяч летит со скоростью 130 километров в час, с какой бы руки он ни бил. Тем не менее сегодня его первая подача уходит в аут, после чего мне удается выиграть и вторую. Победив в трех сетах и продвинувшись дальше в сетке турнира, я, кажется, поражен куда больше, чем Люк.
Следующий мой соперник - Пат Кеш. Он недавно выиграл Уимблдонский турнир - через двенадцать дней после того, как мои надежды похоронил «кладбищенский корт». Кеш - настоящая машина, спортсмен до мозга костей, он прекрасно двигается и столь искусно играет, что, кажется, находится в десяти точках корта одновременно. Однако в самом начале встречи я замечаю, что соперник не силен в подаче крученых мячей, получаю прекрасные, прямо-таки джентльменские пасы прямо на уровне глаз, имея возможность отвечать ударами, которые он не в состоянии парировать. Поскольку у меня нет шансов победить, хочу продемонстрировать достойную игру, чувствую себя свободным и раскрепощенным, и это заставляет Кеша нервничать. Он, кажется, шокирован происходящим. Он пропускает первые подачи, а, поняв, что призрак поражения отступил, я вкладываю все свои силы и умение в то, чтобы отбивать его подачи. Всякий раз, пропуская мой мяч, Кеш сердито смотрит на меня из-за сетки, будто хочет сказать: «Мы так не договаривались! Ты не должен был этого делать!»
В своей самонадеянности он делает глупую ошибку: все больше времени проводит у сетки с озадаченным видом, вместо того чтобы отступить к задней линии и придумать новую стратегию игры. После того как я в очередной раз отлично отбиваю его подачу, он отвечает довольно средненьким ударом с лета, и я вновь выигрываю мяч. Он стоит, уперев руки в бедра, на его лице - обида от жуткой несправедливости происходящего.
- Вот так и смотри, - думаю я. - Продолжай в том же духе!
Ближе к концу игры каждый мяч соперника представляет для меня столь легкую цель - так послушно летит в мою сторону, так легко отбивается, - что это кажется несправедливым. Легко выигрываю каждое очко: хотелось лишь провести игру достойно, но я завершаю ее триумфально! Поразительно, победа за мной: 6-7, 6-7.
Прихожу к выводу: Страттон-Маунтин - моя волшебная гора. Мой анти-Уимблдон. Годом раньше я показал здесь лучшую свою игру, сейчас же демонстрирую уровень вдвое более высокий. Это место завораживает меня, помогает расслабиться. Здесь - настоящая Америка. В отличие от заносчивой британской публики, болельщики в Страттоне узнают меня - или по крайней мере того идеального Андре Агасси, которым я хочу казаться. Они ничего не знают о напряжении последних двенадцати месяцев, о ракетках, подаренных бездомным, о моем предстоящем уходе. А если бы и знали, то не поставили бы это мне в вину. Они приветствовали меня во время матча с Дженсеном, а после того как я выиграл у Кеша, и вовсе считают меня родным. «Этот парень - наш! Он классно играет здесь!»
Вдохновленный бурной поддержкой болельщиков, я дохожу до полуфинала, где мне предстоит встретиться с Иваном Лендлом, первой ракеткой мира. Самый важный матч в моей карьере. Отец прилетает на игру из Вегаса.
За час до игры Лендл бродит по раздевалке в одних кроссовках. Глядя на него, голого и такого расслабленного перед матчем, я понимаю, что сейчас произойдет. Поражение, которое увенчает все мои поражения. Я проигрываю в трех раундах. Однако ухожу с корта удовлетворенным: я выиграл второй сет. Целых полчаса давал прикурить первой ракетке мира. С этим можно жить. Я доволен. Но - ровно до тех пор, пока не прочел отзывы Лендла о моей игре в прессе. На расспросы обо мне он лишь фыркал: «Прическа и удар справа!»
Свободное копирование
