Всегда волнуешься, когда приближается событие, исход которого может осуществить мечту, а может и закрыть последнюю надежду. Но уже помимо твоей воли поток времени выносит действие к давно назначенному дню и часу.
Итак, 18 июня 1985 года я вошёл в круглый зал ЛИАП, где были заблаговременно развешаны мои много повидавшие плакаты.
Слева разместились члены Совета. Справа, приглашенные по списку. Среди них и группка с Поповым в центре. Была мысль, воспользоваться тем, что список приглашенных велик, и вытолкнуть его за черту, но председатель Хрущёв не посоветовал таким способом облегчить моё самочувствие:
– Ещё напишет кляузу в ВАК, а так пусть высказывается и доказывает публично.
Снова я доложил о своих ADD. Рассказал словами и указал на плакаты, усердно подтверждавшие их замечательные свойства. Фотографии разных машин с такими приводами в сборочных цехах заводов доказывали, что с этими фантазиями автора согласились многие серьёзные люди. Эти машины уже жили своей отдельной жизнью во многих городах страны, а может и за рубежами её. Слушатели спокойно взирали на докладчика и его картины.
Доклад окончен, с разных сторон стали задавать вопросы. Отвечал. Азартно с наскоком спрашивал Ковчин. Самообладание мне не изменяло, хотя ситуация «укравший – потерпевший» затрудняла сохранение корректности. А так хотелось, наконец, при всех высказать наболевшее. Но слишком долго шёл я к этому спектаклю, чтобы позволить себе отклониться от роли.
Вот поднялся и Попов со своими козырями, но они уже все были известны. Спокойно показал я ошибочность его обвинений по технике, а политических заявлений он допустить не решился. Его компания сначала пыталась что-то выкрикивать, один из них поднялся и задал невнятный вопрос, но, вскоре почувствовав неодобрение всего собрания, они смолкли.
Скис и больше не возникал и их лидер.
Затем огласили свои отзывы оппоненты – обычная процедура. Серьёзных замечаний не было. Председатель предложил мне отвечать на все сразу. Мои ответы восприняли без возражений.
Следом по ритуалу призвали желающих выступить. Вышел Ковчин. Он сразу заявил:
– В основе работы соискателя лежит то, что я уже сделал в своей диссертации.
По бюрократическому счёту он был прав. Пока я пробивал дорогу с помощью КПСС, он успел выскочить вперёд со своей защитой (чужих открытий). Статьи и книга, безусловно, доказывали мой приоритет, но не пускаться же в спор о первенстве... Даже сидевшие здесь Глазенко и Сабинин, наверняка участвовавшие в его защите и по незнанию и доверию одобрившие его «вклад», оказались бы в роли соучастников нечистоплотной операции. В конце Ковчин поговорил и о кое-каких заслугах соискателя. Интересно, что во время всех похвальных выступлений общество молчало или дремало, а, услышав критику, оживилось.
Хорошо выступил Овчинников. Он отмёл все нападки на мою работу. К его деловому уверенному тону, видно было, – прислушивались.
Хвалила соискателя Глазенко. Немного вяло, но одобрительно говорил о нём Сабинин.
«От промышленности» с подъёмом выступил Взоров и другие, все отмечали заслуги работника и его работы.
Наконец, председатель предложил закончить обсуждение и приступить к голосованию. Кстати, сам Хрущёв вёл заседание, соблюдая полную нейтральность к происходящему. Обычно председатель активно склоняет собрание к определенному мнению в пользу соискателя. Ведь если человек и его диссертация не нравятся их просто не берут к защите. Хрущёв определенно мне не помогал. Но и не мешал.
Позвали всех в зал, где колдовала счётная комиссия. Председатель объявил результаты: 16 – за, 4 – против.
Ко мне пошли с улыбками члены Совета, пожимали руку, поздравляли. Хрущёв сказал, что голоса «против» не должны меня огорчать, это для ВАКа – лучший вариант, показывающий трудную победу в ходе научной борьбы.
Теперь требовалось умело пригласить людей в ресторан, но почти все быстро и решительно отвертелись. Мне разъясняли потихоньку, что теперь ВАК очень следит за такими мероприятиями.
Они, безусловно, указывают, что члены Высокого Совета, все эти профессоры и лауреаты, собрались не для ответственного дела – оценки нового кандидата в верхний эшелон науки, а именно, чтобы выпить и закусить на дармовщину.
В результате отважными оказались только приехавшие из Москвы оппоненты и несколько гостей. Со мной сидела и вся моя семья, ещё не привыкшая к тому, что папа превращается из хронического неудачника в кого-то.
Напряжение, под которым я жил столько часов, дней и лет, – вдруг отключилось. Недавнему соискателю теперь была необходима инъекция успокаивающего и общество друзей.
Конечно, впереди ещё была процедура утверждения, которая очень даже могла всё сломать. И уже необратимо. Но моя главная цель и, скорее, миссия состояла в официальном открытом научном подтверждении новизны и уровня нового направления в электроприводе. Это и произошло в тот день. Были мелкие издержки, типа претензий Ковчина, закрытости материалов защиты. Но опубликованная книга теперь подкреплялась официальным фактом согласия ведущих учёных. И надо сказать, что во все последующие годы никто не пытался оспорить мой приоритет в точных приводах.
Я вернулся домой к обычной работе, принял предварительные поздравления – все понимали, что ещё не всё позади.
Пришло непривычное состояние - мне уже ничего не надо было делать. Я отдыхал. Странно только, чувство выполненного долга скоро улетучилось.
Установились ожидание, надежда и тревога.
ДОПОЛНЕНИЕ
Много людей принимали участие в моей защитной эпопее. Больше - хороших, иногда - разных. К сожалению "Проза.ру" не позволяет поместить более единственной фотографии. Это был трудный выбор. Победил замечательный ученый и человек, коренной и настоящий петербургский интеллигент, с которым Бог счастливо меня свел - Виктор Антонович Бесекерский (на фото)
Свободное копирование
