Когда я переезжал в Дхарамсалу, моим спутником был индийский правительственный офицер связи г-н Найр. Мы находились в прекрасных взаимоотношениях с г-ном Найром, и он вызвался учить меня английскому языку. Понимая важность этого языка, я уже договорился отправить Тэнзин Чойгьела в Норт Пойнт, английскую школу в Дарджилинге, а сам еще в Массури начал брать уроки английского языка — индийское правительство очень любезно назначило кого-то давать мне регулярные уроки, кажется, два или три раза в неделю. Но в то время я оказался не очень прилежным учеником и быстро нашел предлог, чтобы избежать их. Так что я очень мало продвинулся. Однако мне нравилось работать с новым офицером связи, и я сделал большие успехи под его руководством, хотя та масса письменных работ, которую он мне задавал, у меня и не вызывала энтузиазма. Я очень сожалел, когда его перевели куда-то через два года.
С тех пор мое обучение английскому языку стало намного менее формальным. Мне помогали разные люди, включая нескольких тибетцев, но сомневаюсь, чтобы я владел теперь этим языком намного лучше, чем двадцать пять лет назад. Когда я еду за границу, то каждый раз получаю неприятное напоминание об этом. Я часто стесняюсь тех ужасных ошибок, которые делаю, и сожалею, что не старался учиться, когда была такая возможность.
В дополнение к изучению английского языка в течение первых лет жизни в Дхарамсале я также вновь посвятил себя религиозным занятиям. Я начал с перечитывания нескольких тибетских текстов, которые впервые увидел еще подростком. В то же самое время я получал посвящения от некоторых духовных мастеров различных традиций, — тех, кто тоже пошли в изгнание. И хотя реализация Бодхичитты (стремления достичь состояния Будды ради всех живых существ) еще, казалась далеко впереди, я обнаружил, что теперь работаю без принуждения, с удовольствием, и многое мне стало удаваться. К сожалению, вскоре главным препятствием к дальнейшему продвижению в этой сфере стал недостаток времени. Но я могу сказать, что если и достиг чего-либо в духовной области, то это несоизмеримо с теми усилиями, которые мне удалось к тому приложить.
Через две недели после нашего прибытия в Дхарамсалу мне удалось открыть первый детский сад для детей тибетских беженцев. Он расположился в небольшом ранее заброшенном строении, арендованном для нас индийским правительством, чтобы дать приют все возрастающему числу сирот среди вновь прибывших. Руководить им я назначил мою старшую сестру Церинг Долму. Когда прибыла первая партия из пятидесяти детей, то им было тесновато. Но по сравнению с тем, что было дальше, они жили просто роскошно, потому что к концу года численность детей возросла в десять раз, а сокращения потока прибывающих не предвиделось. Был момент, когда в одной спальне размещалось 120 детей. Им приходилось спать по пять или шесть человек в одной кровати, ложась поперек нее, чтобы поместиться. Но несмотря на то, что условия были ужасные, я не мог не радоваться каждый раз, когда посещал свою сестру и ее новую большую семью. Ведь эти лишенные родителей, обездоленные дети были так жизнерадостны, что казалось, они смеются над всеми своими несчастьями.
Моя сестра оказалась прекрасным руководителем, никогда не впадающим в отчаяние. Она была властной и довольно строгой женщиной, в полной мере унаследовав семейный характер, но у нее имелось доброе сердце и хорошее чувство юмора. В это трудное время ее вклад был просто неоценим. Как всякая простая деревенская девушка, она не получила никакого образования и в свои ранние годы большую часть времени провела, помогая моей матери справляться с домашним хозяйством. У нее была огромная трудоспособность. В сочетании с довольно энергичной натурой это делало ее превосходным руководителем.
Свободное копирование
