На пути к мечте - 29

На пути к мечте В операционной

    Не могу вспомнить, почему вдруг Валя Кремашевская уволилась. Старшей операционной акушеркой стала Светлана Селютина и меня перевели в операционную. Светлана устроила мне экзамен по всем параметрам: заготовка, стерилизация и хранение шовного материала, стерилизация инструментов и перчаток,  подготовка к автоклавированию биксов с халатами, бахилами, масками, простынями и перевязочным материалом и их маркировка, оснащение аварийного инструментального столика на случай экстренной операции, проведение ежедневной и послеоперационной уборки обеих операционных, сроки годности заготовленного шовного материала и т.д., и т.д.

    Экзамен я выдержала. Началась повседневная работа.  Нельзя сказать, что она была неспешной  и планомерной. Иногда за всю смену не получалось заняться только операционной. Конечно же, в начале смены я обязательно меняла экстренный стерильный инструментальный столик, кипятила наборы инструментов и перчаток, проверяла биксы с бельем и шовным материалом, наличие  до-норской крови в запасе и реагентов для проверки её совместимости, стерильность режущих инструментов. Когда же всё было проверено и подготовлено, а плановой операции не было, шла в родовые и помогала принимать роды или сама принимала, если было нужно.

   Сейчас кесарево сечение делают очень часто. В наше время это делалось строго по жизненным показаниям. Старались не нарушать естественного хода родов. Не могу сказать, что операционные работали в таком же напряженном ритме, как родовые. На плановые операции поступали женщины из отделения патологии. Мне очень нравилась манера хирургов Боковой, Преображенской, Тихомировой, Владимировой. Это были мастера своего дела. Никакой суеты и нервозности, спокойная, уверенная работа виртуозное владение инструментами, точность каждого движения – сплошное удовольствие наблюдать высший класс мастерства. И обычно у прооперированных ими  не было никаких осложнений. Ведение послеоперационных пациентов – тоже моя обязанность.  Следила за выходом из наркоза, в случае необходимости обезболивала, делала перевязки, снимала швы.  Научилась снимать их совершенно безболезненно.  Через какое-то время Светлана то ли заболела, то ли ушла в отпуск и я осталась за старшую операционную акушерку.

    Самой большой моей проблемой была наша операционная санитарка Мила. Это была суетливая и не очень ответственная худенькая женщина, которая могла отвлечься и не довести дело до конца. Не раз бывало так, что меня срочно требовали в родовую. Вернувшись после принятых родов, я заставала сожженными перчатки, которые не могла выключить недокипяченными  и поэтому поручала ей докипятить их. Необходимо было контролировать её и во время уборки.  Это очень напрягало.

   А однажды утром после планёрки я начала менять стерильный аварийный инструментальный столик и обмерла: инструменты лежали на двухслойной простыне вместо восьмислойной! Если бы ночью проходила операция, её бы делали нестерильными инструментами! Кинулась проверять стерилизаторы с заспиртованными режущими инструментами и увидела, что скальпели лежат в спирту розового, а ножницы – голубого цвета. Я опрометью бросилась к старшей акушерке Лидии Васильевне, не понимая, как за одну ночь спирт мог изменить цвета. Лидия Васильевна спросила, кто  дежурил ночью. Я назвала старую и уважаемую всеми акушерку. Л.В. попросила меня никому ничего не говорить, всё заменить на стерильное. Она слила окрашенный спирт и заменила его свежим. Больше эту акушерку в операционную не пускали.

    Ещё один случай врезался в память навсегда. Шла обычная планёрка. И вдруг вбегает акушерка послеродового отделения с криком: «У нас шок!» Лидия Семёновна сразу приказала мне мыться на операцию и разворачивать операционную. Пока я всё готовила, в родовую, куда спустили эту женщину, забрали АИД, проводили реанимацию. Я стояла у инструментального столика перед пустым операционным столом и ждала дальнейших распоряжений. Мила не могла сидеть молча, она послушала, что происходит в родовой и рассказала, что из-за шока эта женщина целых 10 минут была мертва, но теперь она дышит и сердце работает, но без сознания. В коме – поняла я.  Наконец, её привезли в операционную. Оперировали Преображенская и Бокова.  Когда в разрезе показалась матка, стала понятна причина шока – внутри стенки матки был разрыв, в котором скапливалась кровь, не имеющая оттока, эта гематома была размером  со средний воздушный шар. Конечно, боль была невыносимая.  Матку ампутировали. Но в сознание она так и не пришла. После операции ей установили индивидуальный пост. Мои смены были дневные. Я её поила и кормила через катетер, следила за состоянием шва, проводила гигиенические процедуры. Самое страшное – у неё начали усыхать глаза, хотя я их постоянно увлажняла физраствором. Был приглашен профессор из Смоленской институтской клиники. Его прогноз был безнадёжным. Скончалась она ночью, я пришла утром к пустой кровати. Звали её Оснач Мария Петровна, 28 лет. Ребеночек родился здоровым и его забрал отец.