Париж, вторник, 24 сентября
Приехал сюда вчера, в воскресенье утром. Сделал неприятное путешествие на скамейке империала. Сильный холод и проливной дождь.
Не знаю, почему удовольствие, которого я ждал от возвращения в Париж, ослабевало по мере того, как я подъезжал. Я обнял Пьерре и почувствовал грусть. Виною этому — новости дня. Днем я зашел в Люксембург взглянуть на свою картину, затем вернулся пообедать к другу. На другой день с большим удовольствием повидался с Эдуардом; он мне сказал, что с увлечением копирует Рубенса. Я в восторге от этого. Ему больше всего недоставало колорита, и я очень рад его опытам; они сделают его настоящим талантом и приведут к успеху, которого я так сильно ему желаю. В Салоне он не получил ничего: какая жалость! Мы обещали друг другу видеться зимой.
Выходя от него, столкнулся с Шампионом, я искренне рад был снова повидать его; затем встретился с Феликсом — мы нежно обнялись.
Вечером — на конкурсе в Академии.
Я простился с братом в пятницу около двух часов возле местечка Луанс. Я был очень взволнован, он — также. Я много раз оглядывался, потом, отойдя, я сел среди вереска; душа была переполнена противоположными чувствами. Довольно скучный вечер я провел в Сориньи, поджидая дилижанс, который подъехал очень поздно.
