Федор и Дуня узнают, что всю их родню: и Токаревых, и Мымриковых, раскулачили и сослали в Казахстан. На колхозном собрании порешили раскулачить Токаревых за то, что богатые. Есть хороший дом и у каждого сапоги. Дом отобрали под сельсовет. Сапоги и другое имущество растащили по своим избенкам бедняки. Так токаревская родня осела в Алма-Ате, а мымриковская в Семипалатинске.
Дед Федор не стал дожидаться, когда судьба в лице коммунистов постучится в дверь. Собрал жену, детей и сам двинул в Казахстан, в Алма-Ату. Сдается мне, что тогда у него и всех членов его семьи в документах появилось две буквы. Из Мымрика он стал Мымриковым. Из украинца - русским. Но как крепкое дерево, куда не пересади - приживется, так и мои деды вросли, прижились на казахстанской почве. С высоты своих лет смотрю я на этот человеческий подвиг - не сломаться, выстоять, выжить и диву даюсь. Ведь цветет, плодоносит казахская земля благодаря таким людям, как мои родные.
Мелькают у бабы Дуни в руках суетливые спицы. А я сижу на низкой скамейке возле бабушкиных ног и жду конца счастливого сказке. Что вот так они жили-поживали и добра наживали. Но жизнь, к сожалению не сказка. Шел сорок первый год. Федор продал свою первую халупку, что купил по приезде в колхозе рядом с Алма-Атой. Он решил строить дом побольше. Дети, Валя и Толик, росли, а Дуня ждала третьего ребенка. Продали они домик, видно думали добавить денег и начать строительство нового. Но не успели. 22 июня 1941 года началась война. Федора, которому уже было далеко за сорок лет, мобилизовали на фронт. Осталась Евдокия с детьми в колхозном общежитии-бараке с земляным полом. Слышу слова бабушки: "Когда Федор уходил на войну, то наказал мне, чтоб я продавала все вещи, ничего не жалела, только чтоб детей сберегла". 27 ноября 1941 года Дуня родила девочку Тамару. Отец ее так и не увидел. В сорок третьем году бабушка получила извещение с фронта, что Мымриков Федор Захарович пропал без вести в боях на курской дуге.
У бабы Дуни была младшая сестра Надя. В тридцатых годах вышла она замуж за бравого во всех отношениях парня - Цивиндо Николая. Работал он шофером. Они успели в тридцать восьмом году родить сына Вовку. И все бы ничего, но любил Николай водочку, а выпив садился за руль своего грузовика. В одну из таких поездок задавил он ехавших на арбе деда, бабку и их ишака. Состоялся суд и Николая лет на десять отправили валить лес на Колыму. Но когда началась война, Сталин издал указ о штрафных батальонах. В нем предлагалось заключенным искупить кровью свою вину на фронте. Николай пошел воевать, в последствии стал танкистом. Так вот, в сорок третьем году Николай и Федор встретились на курской дуге. Дед воевал в пехоте, Николай на танке. Подробностей встречи не сохранилось. Федора больше никто живым не видел.
Всю войну Евдокия со старшими детьми работали в колхозе. Как пелось в частушке тех времен: "Я и лошадь, я и бык. Я и баба, и мужик". Когда я спрашивала бабу Дуню почему у нее болят руки-ноги, то она отвечала, что застудила в колхозе. Всю жизнь она не верила, что ее Федор погиб. Думала, что он живой, но не может подать весточку о себе. Иной раз бабушка говорила: "Вот сидим мы сейчас, ужинаем, вдруг в окно кто-то постучит. Выглянем, а там наш дед вернулся". Умерла бабушка Дуня в 1971 году очень больной, изможденной старухой. В шестьдесят четыре года. Легла спать и утром не проснулась. Так умирают святые люди. После смерти бабушки в колхоз Горный Гигант пришло письмо от красных следопытов, которые нашли могилу деда. Похоронен он в братской могиле в Белгородской области, Белгородском районе. В какой деревне - я не помню и никто не помнит, к сожалению.
Николай же Цивиндо войну закончил в Берлине. Вернулся к жене - вся грудь в орденах. Вскоре опять под градусом задавил пешехода. Снова срок. Предложили ему в 56-м году давить танками мятежных венгров. Вернулся живой-невредимый и оттуда. Таинственная, непонятная никаким исследователям русская душа! Пройти огонь, воду и медные трубы и погибнуть в мирное время от водки. Грустно и горько.
Ученые бьются над разгадкой человеческого мозга. Не могут разгадать. Говорят, что мозг - это Вселенная. Так я брожу по закоулкам своей памяти, как потерявшийся спутник во Вселенной, вспоминая такое, что специально не запомнишь. Но, наверное, воспоминания мои - это то, что когда-то произвело на меня сильное впечатление.
Баба Дуня не умела ни читать, ни писать. Но память у нее была отменная. Дети учили стихи - она между делом запоминала. Потом учила меня. По прошествии почти полвека я помню многие из них. Лишь недавно в интернете обнаружила одно стихотворение. Начала читать его маме, а она радостно перебив меня, продекламировала до конца. Оказывается, она в школе его учила, а баба Дуня запомнила.
На печке.
Автор Е. Благинина.
Забрал мороз окошко
Серебряным щитком.
В печи стоит картошка
С топленым молоком.
А на печи-то сухо,
Тепло...Сиди себе!
К трубе приложишь ухо,
Буран поет в трубе.
Я делаю игрушки
До самой темноты:
Из деревяшек- пушки,
Из лоскутков- бинты.
Я буду санитарка,
А печка лазарет.
Бойцам на печке жарко,
Да лучше места нет.
Здесь очень сладко спится,
Особенно в углу...
Из школы брат примчится,
Мы сядем все к столу.
Мы станем есть картошку
С топленым молоком.
Возьмется мать за ложку
Да и вздохнет тайком.
Вздохнет! А это значит,
Ей горше с каждым днем.
Она так часто плачет
О брате о моем.
О том, который в море
Уже давно в бою-
Воюет на линкоре
За родину свою.
За наш колхоз, за речку,
За вербу у плетня,
За дом, за эту печку,
За маму, за меня...
