Моя старшая сестра Таисия после войны сразу поступила в Институт иностранных языков на факультет немецкого языка. Практика языка была ею получена в городе Сибиу в Румынии, где вся наша семья проживала после войны на одной богатой немецкой вилле. В доме звучали немецкая и русская речь. До сир пор остались в моей памяти отрывки некоторых баварских песенок. Старшая сестра была очень способна к языкам. Овладев в совершенстве немецким, она поступила в Институт иностранных языков. Там она была одной из лучших по своим знаниям и по богатству. Одевалась лучше всех. Никакая студентка не могла и помечтать о домработнице. После перевода отца в Одесский округ Тая вместе с домработницей Анной Карталовой жила в гостинице «Красная». Родители переехали в с.Тарутино. Там находился летний полигон военного округа. Там и они получили домик, о чём я писала уже ранее.
Мама снова решила отправить меня от себя, но на сей раз с благородной целью. Я безумно любила музыку, и где только мне попадалось на глаза пианино, садилась за инструмент и начинала по слуху наигрывать любую мелодию в две руки сразу.
Я БРЕДИЛА.
Мне с детства часто снился инструмент.
Играла в две руки я на рояле.
От сна я пробуждалась в тот момент.
И строчки в сердце музыкой звучали.
Я бредила… В ушах звенели гаммы.
Их пальцами ловила я извне.
В них слышался мне добрый голос мамы.
Дарила она нежность, ласку мне.
В царевну превращалась вдруг лягушка.
В глазах искрился чувств высоких бриз.
Рыдала я навзрыд, но не в подушку.
Под головой моей был твёрдый гипс.
И связывали ноги перемычки.
Из них я выбиралась по ночам.
И под кроватью, ползая привычно,
Пыль собирала на своих плечах.
Но радостнее не было мгновенья.
И не было счастливее меня.
Мне острыми казались ощущенья.
Горело сердце пламенней огня.
Израненная птица пела в клетке,
Внимая Музы певчим голосам.
Хваталась я за жизнь и счастье цепко.
И верила я с детства чудесам.
И рисовались в памяти картины.
Улавливался в красках каждый звук.
Мне покорялись мысленно вершины.
И ласка мне дарилась сильных рук.
Влюбляясь, пред собою видя принца,
Я упивалась жгучей страстью всласть,
Отдав себя до кончиков мизинцев.
Любви слепой была всесильна власть.
И гаммы новых звуков зазвучали
В израненной груди. Зажёгся свет.
Озвучивались рифмами печали.
Перо мне заменило инструмент.
Мама отвезла меня в школу имени Столярского на прослушивание, где меня приняли в группу одарённых детей. Жила я тогда у сестры в гостинице. Но однажды приехал отец и решил меня забрать, сказав: «Нечего потворствовать глупостям». Помню, я спряталась в туалете. Он волоком вытащил меня оттуда и крепко избил пряжкой ремня. Лицо, руки были исполосованы. Из носа лилась кровь. Ординарец принёс ведро воды, чтоб меня отмыть от крови. Это был единственный случай, когда отец поднял на меня руку. Вот так и кончилась моя музыка, которой и впредь я бредила ещё очень долго. Помню, когда я была ещё в санатории, у нас в каждой палате стояло пианино. Ночью мы дети любили вылезать из гипсовых кроваток и ползали по полу, собирая на себя всю пыль. Но мы были счастливы. Я подползала к пианино и, поднимаясь на коленки, старалась нажимать произвольно клавиши. Не зная нот, позже, уже находясь в семье, я пыталась даже сочинять музыку. Звучал в голове Реквием. Слава Богу, он не нашёл отражения на бумаге. Бог меня хранил. Теперь я понимаю, что этим меня судьба уберегла от злого рока ещё тогда в детские годы. Реквием служил бы предтечей моей ранней смерти.
Стесняясь своей изувеченной болезнью фигуры, осознав, что я не создана для сцены, я похоронила в себе мечту стать музыкантом. Много лет спустя я пыталась приобретать хоть какой-нибудь музыкальный инструмент. Сначала это была гитара, потом – четвертушка - детский аккордеон. Спустя много лет я купила старое пианино, которое уже никуда не годилось. Некоторые струны были порваны. Оно стояло в моей маленькой комнате посредине, не давая двигаться свободно по квартире. Кому-то я его подарила. А спустя ещё много лет, уже совсем недавно, после смерти мужа, я снова приобрела инструмент. Стоит пианино в моей большой квартире, никому не мешая. Но у меня не появляется желание даже подойти к нему. Хотя еще пару лет назад у меня в доме собирались мои подруги и мы устраивали домашние концерты.
Я любила иностранные языки, но из-за нежелания стать учителем, даже не пыталась поступать в ВУЗ этого профиля.
Дети бывают очень жестокими. В школе они очень часто давали мне почувствовать, что я не такая, как все.
Я была очень замкнутой и закомплексованной. Этому способствовало отношение ко мне членов моей семьи.
Вспоминаю случай, когда мы с сестрой Светланой находились в детском санатории, где вечерами для детей работала под музыку танцплощадка. Я всегда оставалась в углу в одиночестве. Никто не подходил ко мне и даже не смотрел в мою сторону. Я была гадким утёнком. И когда однажды я попросила Светлану пригласить меня танцевать, эта совсем ещё маленькая девочка лет семи-восьми, заявила мне, что ей стыдно со мной быть рядом, тем более танцевать, что я не такая, как все и впредь меня никто и замуж не возьмёт. Я горько плакала и молилась: «Боженька! Накажи её!» Это был неистовый крик детской израненной души. Случилось, что я вышла замуж в 23- летнем возрасте, а Светлана – где-то к тридцати годам. Конечно, в дальнейшем я ей этого не желала и не злорадствовала.
Свободное копирование
