К концу февраля порт Триполи работал хорошо, и мы выгружали до трех с половиной тысяч тонн в день. Проблемы со снабжением остались позади, и я смог передвинуть к Триполи 10-й корпус из района Тобрук — Бенгази.
Должен упомянуть, что ко мне присоединился генерал Леклерк, пришедший из Центральной Африки с небольшими французскими силами. Он поступил под мое командование. За это попросил у меня продовольствия, горючего и обмундирования. Я снабдил его всем, так как рад был получить в помощники этого замечательного человека.
В соответствии с решениями, принятыми на состоявшейся в январе конференции в Касабланке, 8-я армия должна была поступить под начало генерала Эйзенхауэра для боевых действий в Тунисе; Александер стал заместителем главнокомандующего и должен был командовать сухопутными силами. Теддер стал главнокомандующим всеми военно-воздушными силами на Средиземноморском театре военных действий. Это был хороший состав сил, и, если мы должным образом используем свои возможности, успешный исход операции в Тунисе был обеспечен. Мощь авиации в Тунисе, на Мальте и 8-й армии можно было объединить и целиком использовать для поддержки с воздуха любой операции.
Коннингем присоединился к Теддеру и стал командующим тактической авиацией, а Гарри Бродхерст принял командование над авиацией, действующей с 8-й армией.
Александер сказал мне, что, когда присоединился к генералу Эйзенхауэру, нашел положение вещей в жутком беспорядке. 1-я армия подвергалась массированным атакам с южной части фронта, и казалось, там все идет под уклон. В общем, он обнаружил полную бездеятельность: ни стратегии, ни плана, на фронте неразбериха, резервов нет, никаких учений не проводится, силы не подтягиваются, так называемые лагеря для пополнения в отвратительном состоянии, и так далее. Американские войска вызывали разочарование; были физически и морально расслабленными и совершенно «зелеными». Обычная история: недостаток соответствующей подготовки в сочетании с отсутствием боевого опыта и чрезмерно высоким уровнем довольствия. Они набирались опыта, как в свое время приходилось и нам. Мы воевали уже давно, и ошибки наши в основном остались позади.
Александер трудился денно и нощно, приводя все в порядок. Но у него было несколько тревожных моментов, и 20 февраля он отправил мне настоящую мольбу о помощи, спрашивал, не могу ли я как-то ослабить нажим на американцев. Я пообещал сделать все, что в моих силах, — добавив, что если он и я в нужное время будем нажимать на Роммеля, то заставим его метаться «мокрой курицей» между нашими фронтами. В моем штабе назвали это сообщение сигналом «мокрая курица»!
Я ускорил ход событий, и к 26 февраля стало ясно, что наш нажим заставил Роммеля прекратить атаки против американцев. Это дало Александеру необходимое время, и 5 марта он написал мне, что кризис у пациента как будто миновал и он на пути к выздоровлению; но армия после подобной болезни испытывает большую слабость. Когда американцы усвоили свой урок и набрались опыта, они оказались первоклассными войсками. На это ушло время; но они вошли в форму быстрее нас.
После того как Роммель оставил в покое 1-ю армию, я подумал, что теперь моя очередь подвергаться его атакам. Так и вышло. Мы заметили продвижение к нашему фронту. Я подтянул из Триполи новозеландскую дивизию и приготовился к удару, который наверняка должен был последовать. В то время мое положение было не особенно твердым, так как я пошел на определенный риск, ответив на мольбу Александера о помощи. Всякий отход расстроил бы наши приготовления к атаке на Маретскую линию, намеченную примерно на 19 марта. Однако на войне не всегда получается как хотелось бы; главное, обращать всякое неприятное стечение обстоятельств себе на пользу. Это сражение могло оказаться новой Алам-Хальфой, оборонительным сражением, которое поможет в будущем наступательному.
Вечером 5 марта все указывало на то, что противник на утро предпримет атаку.
Свободное копирование
