Между тем чувствовалась необходимость в хороших чертежниках и в непосредственных надзирателях за работами, для образования которых была учреждена Кондукторская школа путей сообщения; в нее помещались дети нижних чинов разных команд, бывших при производстве сооружений ведомства путей сообщения, при надсмотре за их содержанием и при речной полиции. Воспитанники этой школы выходили кондукторами с правами и мундиром унтер-офицера. Многие из них, как хорошие чертежники и как люди довольно развитые, были полезны на службе, но большей частью они не могли выдержать грубого с ними обхождения инженеров, а в особенности офицеров Строительного отряда, которых образование бывало гораздо ниже ими полученного, спивались с круга и умирали преждевременно от чахотки. При Кондукторской школе были довольно хорошие мастерские, где воспитанники образовывались и практически, так что в этом отношении они знали более инженеров, получивших высшее математическое образование в институте. Обучение же кондукторов ограничивалось в математике арифметикой, алгеброй до уравнения высших степеней, геометрией общею и начертательной.
Кондукторская школа была уничтожена по причине, которая, казалось бы, не могла иметь на нее никакого влияния, а именно: по случаю бракосочетания Великой Княжны Марии Николаевны{} с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским{}. Для постройки им дворца было выбрано место, на котором стоял дом школы гвардейских подпрапорщиков и юнкеров; а под эту школу предполагалось перестроить дом, занимаемый бывшим тогда главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями графом Карлом Федоровичем Толем. Граф Толь, чтобы сохранить свое помещение, а главное прекрасный сад при оном, которого часть при перестройке полагалось уничтожить, пожертвовал Кондукторскою школою. Она была уничтожена, и в занимаемый ею дом была переведена школа гвардейских подпрапорщиков и юнкеров, где она находится и в настоящее время.
В Военно-строительном училище преподавались: элементарная математика в большем объеме, чем в гимназиях, и лучше начертательная и аналитическая геометрия; архитектура; строительное искусство по части путей сообщения; рисование, черчение, в малом объеме механика и физика и другие гимназические предметы в меньшем еще объеме, чем в гимназиях; истории совсем не преподавалось, так что воспитанник этого училища Мельников, поступивший из оного в Институт инженеров путей сообщения, в первых трех бригадах которого также не учили истории, совсем ей не учился; это не помешало ему быть впоследствии министром путей сообщения.
Воспитанники Строительного училища, числом 120, составляли одну роту и разделены были в учебном отношении на четыре класса. По моим познаниям я мог бы поступить во 2-й класс, но я вовсе не умел чертить, рисовал дурно и не имел понятия об архитектуре, преподавание которой начиналось в 3-м классе, и потому я посажен был в этот класс. Ученье в нем было мне очень легко, и через это я сделался еще ленивее. В рисовании же и черчении я и в училище не сделал успехов, не имея к ним никаких способностей.
Директором училища был во время моего в оное поступления инженер-полковник Шефлер{}, переведенный из Генерального штаба, называвшегося тогда свитою Его Величества по квартирмейстерской части. Он умер в чине генерал-майора и в должности помощника директора Института путей сообщения. Командиром роты был Строительного отряда майор Шулениусн, переведенный из армии. Он был впоследствии ротным командиром и потом казначеем в Институте путей сообщения; умер генерал-майором в отставке. Оба, кроме русских орденов, имели прусский орден Пурлемерит{}, тогда довольно обыкновенный в русской армии. Должность инспектора классов исправлял ротный офицер училища, Строительного отряда подпоручик Краузенекер{}, бывший воспитанник Строительного училища. Он был впоследствии ротным командиром, а потом библиотекарем в Институте путей сообщения; умер на службе в штаб-офицерском чине. Через несколько времени по моем поступлении инспектором классов был назначен инженер-подполковник Эмме{}, а Краузенекер к нему помощником.
Шефлер был человек добрый, но очень вспыльчивый, небольшого ума; сверх директорской должности он преподавал военные науки в Институте инженеров путей сообщения; впоследствии это преподавание было поручено майору корпуса инженеров путей сообщения Петру Александровичу Языкову{}.
Шулениус был также добр и также очень вспыльчив; он был сильно ранен и по этой причине еще более раздражителен. Он, несмотря на свое ничтожное образование, умел вести себя с воспитанниками лучше Шефлера; ко мне был снисходителен. Так как Шулениус часто бранил воспитанников, то его называли собакой и в классах на черных досках рисовали собак с его лицом и двумя крестами на шее, которые он обыкновенно носил. Эти карикатуры Шулениусу не раз пришлось видеть. Краузенекер, человек недурной, имел образование настолько, насколько можно было его получить в Военно-строительном училище, в котором, сверх того, и учился посредственно. Он в молодых летах и в малом чине занимал довольно важное место по протекции Шефлера, на дочери которого впоследствии женился. Он меня недолюбливал, вероятно, за то, что я, при немецкой фамилии, был совершенно русским, а не немцем.
Свободное копирование
