авторів

1427
 

події

194062
Реєстрація Забули пароль?
Мемуарист » Авторы » Garry_Zubris » Инфаркт хирурга

Инфаркт хирурга

08.10.2010
Херсон, Херсонская, Украина

Инфаркт хирурга

 

- Алла, сегодня опять всю ночь оперировал. Такая музыка звучала, так все было ярко. Большая пенетрирующая язва. Не знаю почему, но я вдруг по Гофмейстеру – Финстереру сделал. Так мне понравилось, хотя…

- Костя, хватит мне твоих сновидений, твоих хирургических переживаний, вся наша жизнь прошла в зигзагах чужой боли, горя какой-то бабули, ночных прободных язв…

- Алла, но ведь хирургия – моя жизнь, моя судьба, мое дарование…

- Это дарование… как бы точнее… нерентабельное. Что оно дало – кооперативную квартиру на пятом этаже блочной пятиэтажки, стеллажи с книгами и журналами, научные публикации, два-три рассказика, фельетоны, за которые тебя готовы слопать…

- Ты не права! Ты гордишься мной, я смело смотрю в глаза людям. Я ничего никогда не просил ни у кого, даже когда предлагали – отказывался. Нам с тобой много не надо. И тебя я полюбил не только за твои жгучие глаза и доброе сердце – помнишь, как мы с тобой киномеханика оперировали… Ты тогда утром кровь ему дала…

- Брось, Костя, работу. Ведь я же нашла в себе силы – ушла после тридцати лет из операционной. Тем более что с тобой так поступили.

- Я сам написал заявление о переводе в поликлинику, тяжело мне было работать.

- Это не смена поколений, не передача скальпеля ученику. Это просто подсидка, выживание, а ты…

- Алла, я не могу слышать твоих гневных выпадов. Ты помнишь, я тебе читал письмо Юдина, где он писал: не везет, надо все бросить и ехать на охоту. Так и у меня больной умер от кровотечения, затянул я с консервативным методом, скольких вытянул, а он уж очень был ослаблен… Но при разборе меня не хирурги ругали, не коллеги, которые, как я, знают вкус пота, а новый главный врач, который о хирургии мало что знает, но грозно гремел: «Вы довели больного до полиорганной недостаточности…» Профкомша, которая и вообще к медицине относится как касательная к окружности, что-то мямлила о сопротивлении материалов и усталости конструкции. «Поэтому вам говорят, Константин Петрович, надо отдохнуть, внучками заняться, рыбку половить». Ели бы я, Алла, мог ругаться, кричать…

- Да ведь бесчешуйным, но не пресмыкающимся ты себя называл еще в наши золотые дни, даже билет без очереди взять не мог!

- Ты права, я не умею грубить, толкать локтями, врать, говорить не то что думаю!

…Упрямо и аккуратно ходил на работу старый хирург Константин Петрович Толкун в ту поликлинику, из которой к нему более четверти века шли больные, чтобы довериться его умным, добрым, твердым рукам. Относились к нему с почтением и доверием, а его прежние пациенты, узнав, что Толкун на приеме, приходили к нему просто показаться, поговорить, посетовать на жизнь, обсудить газетные, телевизионные, городские новости: все знали его общительность, тактичность, эрудицию. Долгой зимой это как-то питало сердце, отгоняло печальные мысли, будило в душе доверие к будущему, весне…

И самому Константину Петровичу казалось, что весной станет легче: дачные заботы отодвинут на задний план обиды и горечь ухода от активной хирургии.

- Ты, Костя, сходи в отделение, забери свои бумаги, засядь за стол, доработай то, что начал, - не раз говорил ему невропатолог Гарбер.

- Не могу я, Боря, туда идти, ноги не идут! Вот тебе психоневрологический феномен – сколько лет туда днем и ночью как на крыльях, без устали, а теперь – не идут ноги, хоть плачь, нет сил!

…Сменивший Толкуна хирург имел грозную фамилию Варваров. Были они знакомы еще по институтским аудиториям и спортивным соревнованиям. Потом пути их разошлись. Толкун отработал почти пять лет в сельской глубинке, а импозантный и ловкий Варваров по научной стези пошел. На какой-то конференции они встретились, и добросердечный Толкун, услыхав, что у коллеги как-то не ладится, пригласил к себе, обещая помощь.

Оперировал Варваров хорошо, анатомично, уверенно, но… не спеша, как бы притормаживая движение. Константин Петрович оперировал быстро, инструменты в его руках мелькали, щелкали, поблескивали.

Моложавый Варваров умело и интересно рассказывал об операциях крупных хирургов, что привлекало к нему молодых интернов. Молоденькие сестрички влюблялись в нового хирурга. Начмед, некогда пленявшая своей фигурой и пышной косой, сказала о нем: похож на постаревшего Евгения Онегина. В отделении психологически возникало «перетягивание каната» - Толкун, вежливый и уступчивый, привыкший к доброжелательности, ничего не мог противопоставить солдатскому напору энергичного Варварова.

…Летальный исход, потом другая трагедия, когда больной выбросился из окна, к тому же оказалось, что он бомж и что Константин Петрович, вопреки приказу главного врача, запретившего лечение бомжей, приютил его в хирургии без показаний. Разбор на конференции, проработка на медсовете… Словом, Толкун подал заявление.

Нельзя сказать, что дела в хирургии шли так уж блестяще при новом заведующем, но после какой-то удачной операции по поводу хронического аппендицита у сотрудника типографии в газете была напечатана статья, где речь шла о том, что привезли тяжелого больного, на которого Толкун махнул рукой, а Варваров принял решение – оперировать! И вырвал его из лап смерти… Как уж узнал об этой заметке Толкун, не знали, но на два дня сердечный ритм у него был сорван и он попал в больницу. Его ходили навещать с цветами и коробками конфет, но от этих визитов ему становилось хуже, и жена попросила, чтобы к нему не ходили.

Медленно выздоравливал хирург, сердце которого было изношено долгой и изнуряющей работой, бессонными ночами, скрываемой тревогой.

…Весна нагрянула косыми дождями, лужами, пористым льдом на манящей реке. Промерзшие дачи нетерпеливо ждали своих хозяев.

- Как же здесь хорошо, Алла! Смотри, этот орешек, что осенью посадили, принялся! Жаль, что я не увижу его плодов!

- Не болтай, Костя! Что, опять сегодня всю ночь оперировал во сне?

Короткий весенний день пьянил свежим речным воздухом, оживающим ароматом трав, набухающих почек. Катер вспарывал речную гладь, чайки вились за его кармой, крича о чем-то бесконечном.

…И вдруг Константин Петрович стал пристально всматриваться в прибрежную полосу – мелькнула белая простыня с пятном крови на ней, провезли каталку. Значит, операция закончилась, успел подумать он. Значит, можно потереть грудь. Рука его скользнула вниз, и он увидел груду амбулаторных карт, падавших на мокрый кафель операционной…

…Его похоронили неподалеку от его учителя, которого он чтил и боготворил. «Человек живет, любил повторять мой учитель, пока его помнят на земле», - так часто поговаривал Толкун.

Дата публікації 16.08.2022 в 19:53

Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридична інформація
Умови розміщення реклами
Ми в соцмережах: