Моих родителей начало серьезно беспокоить, что новые соседи будут оказывать на нас, мальчиков, плохое влияние. А когда однажды они узнали, что я прогулял школу и провел день в парке для развлечений в Нью-Джерси, было решено от слов перейти к делу и найти для нас более здоровую обстановку.
Они связались со старыми друзьями отца по работе в Коннектикуте и договорились, что Гарри поедет жить в дом Веллингтонов в Вотербери, а я — в семью Джорджа Роуза в Мериден. В то время Гарри было шестнадцать, а мне — двенадцать лет. Виктору только исполнилось восемь, и в таком раннем возрасте его нельзя было увозить от родителей.
Джордж Роуз работал вместе с отцом на сталелитейном заводе в Бренфорде в штате Коннектикут и тоже был членом социалистической рабочей партии. К тому времени, когда я поселился в его доме, он перестал заниматься политикой и работал гравером.
Одним из самых привлекательных аспектов жизни в Меридене была Дороти Кинг, самая красивая девочка, которую я когда-либо видел, — с хорошей фигурой, блестящими светлыми волосами и прелестными голубыми глазами. Она завладела моим сердцем с того момента, когда я впервые увидел ее в школе. Я провел долгие мучительные часы, издалека восхищаясь ею, пока не набрался храбрости подойти к ней поближе. Дороти казалась существом из другого мира. Большая часть Меридена была названа в честь членов ее семьи, вклк> чая школу, где мы учились, и улицу, на которой она была расположена — Кинг-стрит.
Когда наступило рождество, я израсходовал все выданные мне на неделю деньги — один доллар — на коробку конфет для Дороти и ужасно нервничал, подходя к ее дому, чтобы вручить подарок. Несколько дней я репетировал речь, которую собирался сказать, отдавая коробку ей в руки, а теперь дорога до ее дома казалась мне последними шагами осужденного на казнь. Дверь открыла служанка, я был настолько смущен, что даже не попросил позвать Дороти, а сунул коробку в руки служанки и убежал.
Подарок сработал, несмотря на мою застенчивость. Дороти поблагодарила меня с очаровательной улыбкой, и, воспользовавшись случаем, я пригласил ее покататься со мной на моей ’’летающей машине”. Ни одна уважающая себя девочка не могла не принять такое приглашение. ’’Летающая машина” была самой последней моделью санок, и я долго экономил, чтобы собрать на них деньги. Однако все жертвы были забыты, когда лунной ночью я летел на моей ’’машине” вдоль заснеженной улицы Кинга с Дороти Кинг, сидевшей сзади, обхватив меня за плечи.
Через много лет я однажды попросил приятеля, сенатора Стилса Бриджеса, порекомендовать юриста, который смог бы представлять мои интересы в налоговой тяжбе. Бриджес предложил бывшего сенатора Джона Донахера и представил его мне по телефону. ’’Хаммер, — сказал Донахер, — вас зовут Армандом? Интересно. Я женат на Дороти Кинг. Она до сих пор вас помнит и хранит ваш снимок, где вы в коротких штанишках и туфлях на пуговицах”. Это сообщение и посланная им фотография доставили мне огромное удовольствие даже теперь, когда прошло столько лет.
Нам довелось снова встретиться в 1978 году, когда я пригласил Дороти с мужем на открытие Центра здоровья Джулиуса и Арманда Хаммеров в Колумбийском университете. Круг замкнулся, когда их сын, бывший районный адвокат Хартфорда, стал одним из моих юристов, фирма ’’Оксидентал” до сих пор прибегает к его услугам в штате Коннектикут.
В долгие тихие вечера в Меридене я впервые прочел истории Горацио Элжера и подолгу рассматривал портреты бедных молодых людей, добившихся успеха благодаря собственным усилиям. От этого вымысла я перешел к описаниям жизни крупных американских предпринимателей, таких, как Рокфеллер и Вандербильт. Эти истории и желание произвести впечатление на Дороти Кинг привели к тому, что я стал гораздо усерднее заниматься в школе. Неожиданно из весьма посредственного ученика я превратился в круглого отличника.
