Обиделся на дедушку Андрея

Глава 33. Обиделся на дедушку Андрея

На фото: Вот этот громадный паровоз «И.СТАЛИН» и увёз меня на подножке вагона от моего дедушки Андрея Кондратьевича.

 Самое неприятное было то, что я поссорился со своим любимым дедушкой Андреем Кондратьевичем. Ну, не то что бы поссорился, но я на него сильно обиделся и сбежал из деревни в город в середине лета. Просто сел на подножку пассажирского поезда, и проехав все станции, а это не менее ста километров, нарисовался перед своей мамочкой, а та чуть с ума не сошла от моей дерзости и поступка. Пассажирские вагоны тогда ещё были старыми, с деревянными ступеньками и железными поручнями, сейчас их можно только в кино увидеть, когда показывают прежние времена. И никто меня не задержал, и никто внимания не обратил, что пацан в девять лет сидит на подножке идущего поезда и едет неизвестно куда, ну, я - то знал куда еду - домой. А тогда многие так ездили, билетов-то не хватало, но, то были взрослые деревенские дяденьки со своими котомками, а тут мальчишка в девять лет, по моему, это случилось в 1946 году. А дело было так. Дед что-то делал на улице у тына своего огорода, я же тоже тут крутился возле него. А по деревенской улице мимо нас шла баба, которая и спровоцировала наш раздор. «Что-то задержался внучок-то у тебя, Кондратьич» – вещала тётка. Да, - согласился мой дед, и что-то ещё добавил, сейчас не помню. Но, мне этого хватило для обиды, и я рано утром тихонько выскользнул из дома и пешком, пройдя, километров пять, пришёл на станцию Шалегово. Вскоре показался громадный паровоз "И.СТАЛИН" и, прогудев, остановился. Стоянка была всего две минуты, проводница закрыла дверь, а я запрыгнул на подножку и, … поехали! Когда поезд, притормаживая, останавливался – меня, как сдувало, и подножка была уже пустая, а проводникам и невдомёк, что я только что сидел на ней и запрыгивал, как только поезд трогался. К этому времени я уже прочитал книжку - “ Ташкент-город хлебный, не помню сейчас автора этой замечательной книги, но герой этой повести мальчишка, до Ташкента доехал на халяву, а я что, хуже его? Мамочка была просто в шоке от моего явления, но вникла сразу в суть проблемы и почему-то ругать меня за этот поступок не стала, ну получилось, что меня как будто выгнал дед! Позже я очень жалел о своём вспыльчивом и необдуманном поступке, дед-то ведь пошутил, но взрослые не пытались почему-то уладить этот конфликт и разубедить меня в моей неправоте, а жаль! Возможно, у них были на это причины, а моё упрямство и никчемная гордыня не смогли вернуть нашу прежнюю дружбу в прежнее русло, очень жаль!

 Но, у меня, же был запасной вариант! Тётя Клава, или как её называли родичи - Глашка, но я никогда её так не называл, а всегда почтительно - тётя Клава. А она тоже любила меня, да и хлеб был у неё пышный, и своих детей много и мне у них было даже веселее, но об этом новом для меня обществе я напишу в отдельной главе, и деревня уже будет у меня другая - повзрослевшая, т.е. я повзрослел!

 А 1947-й год мне хорошо запомнился и, проведённая правительством, денежная реформа тоже, на новых деньгах печатался же год выпуска купюр. Девальвация! Стоимость буханки хлеба доходила до 300-400 рублей, в старых деньгах, карточки же начинали терять свою актуальность, позже их отменили, и цена за хлеб была установлена постоянной и стабильной и слово – “коммерческий хлеб” стало исчезать из обихода. Не знаю, как народ узнал о реформе, но с прилавок магазинов исчезло всё и даже в аптеках оказались полки пустыми, вот тогда и появился анекдот – «по одной столовой ложке на ведро при случке лошадей». Но, насколько помню, на сберкнижках оставили определённую фиксированную сумму и, по-моему, в 3000 рублей. Но, жизнь налаживалась!

 Отца вызвало начальство, и разрешили продать автомобиль. Какие молодцы! Высокое начальство органов, видимо, знало о грядущих реформах, и отца подстраховали, ну уважали они своего “телефониста” – что там говорить! Папа сразу воспользовался случаем и продал свой “опелёк” за приличную сумму и кроме официальной суммы почти столько же взял сверху – предприимчивый был мой папочка, и в одночасье чуть разбогател. Потом он купит такой же «опелёк» и тоже трофейный, и прокатается на нём почти до конца своей жизни, я даже знал у кого, но об этом чуть позже.