5 января 1998 г.
Саша-водитель, что случается, выходит, систематически, опять выкинул фокус. В 21.30 вчера Валя позвонил ему, т.е. туда, где он в трезвые дни живет с женой, в соседний дом (житье рядом – было одно из главных условий, когда нанимали шофера), а там говорят: только что уехал к себе (а у него нет телефона). Уехал, негодный, не позвонив Вале. Как говорится, с концами, – на неопределенное время. А Вале сейчас пришлось ни свет, ни заря вставать, ехать, прежде всего, на Кузнецкий мост, так, чтобы не опоздать на встречу у вагона с незнакомым человеком, который привез что-то от Наташи из Панамы.
Надо же иметь столько плебейства, чтобы три новогодних дня подряд приходить за деньгами, будто тут, у нас, нескончаемая гарантированная касса, приходить в любой момент, когда ему требуется, невзирая на то, заняты или не заняты мы, и не соизволить даже, хоть за час, хоть за полчаса, дать знать о своем отсутствии в рабочий день. 1-го у них (у его тещи, вроде, ) сестра умерла. Может, он на похоронах, но позвонить-то можно. Может, из-за праздников ее и хоронят не на третий день, хотя вряд ли.
…Мы, выходит, полностью зависим от его «нрава», от склок в его семье, от его пьянства, от тещи, которую он, как и она его, не переносит, от жены – такой же лгуньи, как он, от реальных и нереальных осложнений в его жизни, даже от того, насколько ему хочется или не хочется позвонить. Как говорится, «за свои же деньги – такие муки». Но ведь он – уже пятый водитель, и у каждого был нрав пьяницы.
…После похорон будут поминки, значит – два дня все равно ему положено, перед тем, как сесть за руль, отдыхать. Работа, скорее всего, самое раннее, начнется после 7-го. Значит, год тигра начинается с черной полосы? Состояние подвешенности общероссийское, состояние крайней подвешенности в делах, с нашими детьми, «подкрепляется» еще и на микроуровне, ежедневно Сашей; при этом еще и матерщины мы слышим из его «уст» столько, сколько я за всю жизнь не слышала.
Позвонила я Марине – жене водителя. Говорит: он обещал позвонить. «А зачем, – спрашиваю, – он уехал к себе?» «Не знаю,» – отвечает. «А почему все-таки вы не позвонили, что его на работе не будет?» «Зачем же я-то буду звонить, ведь не меня же на работе нет».
…Первый звонок о том, что ее муж, прекрасный непьющий водитель, ищет рядом с домом (!) работу, был от нее год назад. И он пришел трезвым. Но ведь год они оба лгут, и делают вид, что ничего не произошло, не происходит. Снова менять водителя – это ведь целая цепочка и денежных и эмоциональных затрат. Как же беспомощен человек перед наглостью, которая к тому же на уровне быта.
Позвонил Валя, встретился с человеком из Панамы, получил от него записку Наташину, лекарство, браслеты для меня лечебные: может, в самом деле помогут собрать организм. Считает ведь Н.Карташева, что именно браслеты помогли ей справиться с состоянием, когда кажется, что «разваливаешься на части». И всю работу, связанную с Захаровым, раскопки, воспроизведение найденного на бумаге etc ей стало значительно легче выполнять: «ушла с лица и гримаса боли», с которой она не могла справиться несколько лет. …Как бы научиться, чтобы текущие огорчения еще не усугубляли плохого физического самочувствия. Похоже, что это самое трудное при том, что стресс из-за отъезда детей в Панаму не проходит никак. Из 12-ти лет десять я прожила в слезах, наворачивающихся в любую, самую неподходящую минуту. Сейчас почти не плачу, но фон не исчезает, чем бы я ни занималась, как бы ни уставала…
Пенсию принесли сейчас старыми купюрами, странновато…
…Позвонил В.Цоффка (этот человек – надо отдать ему справедливость – редкостный среди современных людей, т.к. он – с обратной связью, всегда другого, не только меня, держит в курсе наших общих дел, связанных с Пушкиным, с подготовкой к юбилею). Огорчен тем, что всегда защищаемый им Балашов из Екатеринбурга прислал в Б.Вяземы телеграмму, мол, запрещаю ставить силами местной школы мою пьесу в стихах о детстве Пушкина. Говорю Цоффке – «Не огорчайтесь, он из малоталантливых, но привыкших при советской власти к ласкам ее. Я только из такта не говорила вам жестко, что не печатаю в «Автографе» его рифмачество из-за того, что пьеса бездарна, время юбилейных галочек, официозных откликов на круглые даты давно прошло. Не огорчайтесь». Отвечает: «Он требует, чтобы музей прислал ему денег на поездку в Москву». Увы, даже в 70 лет ( как Балашову) не имеет права человек делать вид, что ничего не понимает, преследуя свою какую-либо выгоду.
…В России, кажется иногда, нормальный человек может сойти с ума оттого, что слишком много в ней слабодушных, не желающих иметь воли быть нормальными, отвечающими за свое благополучие и благополучие близких. Слишком много у нас неприспособленных к делу, к жизни, фактических бездельников, халтурно работающих и халтурно живущих. Абы как существующих, хотя почему-то у них хватает силы воли обращаться за «помощью» к слабым – матерям, отцам, бабушкам, старикам. Только что – в 14.30 резко позвонили в дверь… Снова сосед – 22-летний Рома, выросший на наших глазах! В 19 примерно он впервые закурил наркотик. Теперь терзает четверых домашних и нас, соседей, в любой час суток выпрашивает то папирос, то денег. Сумасшедший дом. Слишком много на одну нормальную душу населения неумех, лентяев, так или иначе паразитирующих, не жалеющих даже себя. Кажется, что непрерывно окунаешься в грязь, в помои – в среду полных деградантов. И – беззащитен.
