ХРАМ И ДОМ В ХАМОВНИКАХ
Стоит среди Хамовников великолепный храм о пяти главах с колокольней, которая падает, как Пизанская башня, но никак не упадёт, потому что Господь её хранит... Рядом стоят Хамовнические казармы, перед которыми прежде был деревянный храм великомученика Георгия Победоносца. В казармах тоже был храм, от которого сохранилась колокольня, затем там сделали клуб, куда я мальчишкой бегал в кино, не зная, что смотрел фильмы в церкви для православных солдат. Напротив стоит наш “шефский дом”, построенный при Екатерине Второй, с колоннами, с широкими подъездами для карет и повозок и с глубоким подвалом, в котором мы и жили.
Чудный храм с чудотворной иконой Божьей Матери Споручницы грешных и со строгим ликом святителя Николая Чудотворца! Подойдешь поближе и видишь, что Николай Чудотворец совсем не сердитый и смотрит на тебя с любовью. Тут же старинное изображение святителя Алексия, святитель Димитрий Ростовский в серебряном окладе и множество других икон, перед которыми хочется преклонить колени и постоять... в раздумье и в молитвенном обращении к ним.
Что за дивное виденье: светящийся красно-зеленым убранством храм и речка, за которой Нескучный Сад с вековыми липами и деревянные домики с палисадниками. Я родился в 1938 году и ещё захватил этот старомосковский вид: во дворах разводили кур, кроликов, стояли голубятни, летом спали в сараях на сеновалах… При мне же всё крушили, ломали, вгрызались и врезались в матушку-землю Хамовническую, чтобы всё уничтожить, чтобы и памяти от неё не оставить. Храм сломать, а на его месте поставить какую-нибудь уборную, - так, наверное, мечталось строителям новой жизни, да не вышло... Слава Богу, что не всё искромсали, духу и силы им, разбойникам, не хватило, - святитель Николай спас святое место, и теперь можно прийти сюда и помолиться: за себя, за других и за строителей этого храма.
Гуляем, бывало, с матушкой, а перед глазами - храм стоит, хоть и окруженный большими новыми домами, а все равно лучше всех, красивей всех и доступней всех, не пройдешь, чтобы не посмотреть, не взглянуть и не поклониться, и никуда от него не денешься, как будто сам святитель Николай стоит на твоем пути и напоминает о себе - о том, что он твой помощник в скорбях, в болезнях, в невзгодах. Зайди и поставь свечу, преклони перед ним колени, и исчезнет из жизни все смрадное, темное, греховное, останется только светлое чувство оттого, что этот храм стоит, что он есть. Что он прошел через все бури и штормы и что сохранил его святитель Николай Мирликийский чудотворец, а Божья Матерь выбрала его жилищем для своего чудотворного образа и стала нашей Хамовнической Споручницей грешных.
Мама, матушка Тамара, мой папа Николай, бабушка, дедушка, я сам, храм, наш дом, вся местность, переулки и закоулки, всё это - Хамовники, они в сердце, в душе, во всей моей жизни. Этот кусочек Хамовнической земли - моя малая родина. Святителю Отче Николае, моли Бога о нас!
Хамовники... Выстояло все-таки название. Сейчас, правда, рядом шумит Комсомольский проспект, а раньше был Хамовнический плац, Хамовническая набережная, Хамовнический вал (сейчас восстановили), слобода Хамовническая, Долгохамовнический переулок (сейчас улица Льва Толстого), Тёплый переулок, может быть, согретый храмом (сейчас улица Тимура Фрунзе). Искалечили, исковеркали всю российскую землю безбожники-коммунисты.
Мама любила Москву прошлою, ушедшую. Рассказывала, как ездили извозчики, какая Москва была спокойная, тихая, как хорошо было в ней жить... Потом появились первые трамваи, но и они не нарушали тишины николаевской Москвы с её рынками и площадями, открытыми, просматривающимися вдоль и поперек, с её названиями улиц и переулков.…
Когда мама говорила об Остоженке, то в глазах её была радость, а когда упоминала Метростроевскую, то появлялась на лице её печаль и какая-то безысходная грусть. Так же и в названии “Хамовнический плац” звучала тихая радость, а “Фрунзенский плац” резал слух как что-то несуразное и к плацу никакого отношения не имеющее. Да и Теплый переулок с улицей Тимура Фрунзе никак не сопрягался, не сочетались Большие кочки, Малые кочки с Третьей Фрунзенской. Когда мы жили на Хамовническом плацу, это была одна жизнь, хамовническая, а когда стали жить на “фрунзенском ” и жизнь стала “ фрунзенской”, другой. Хорошо бы назвать проспект Хамовническим, - все бы заиграло, засветилось, другими прекрасными красками, “охамовничилось” и “обниколилось”, освятилось бы от храма Николая Угодника... Ведь если маму, называешь мамой, это одно, а если “предком”, то это совсем другое, чувствуете какая разница, так и в названиях улиц... Всё имеет своё лицо, лицо Божие или личину антихриста, который даже в названиях улиц успел потрудиться и оставить свою нечисть. Сейчас модно искать нечистую силу в разных мелочах, ищут “зверя” там, где его нет, а вот то, что мы за годы советской власти совсем “озверинились” и продолжаем жить на улицах с безбожными названиями, никого не волнует. А мою маму волновало, часто перечитывала она книгу П.Сытина “Прошлое Москвы в названиях улиц”, очень любила старые чудные названия: начало сегодняшнего Комсомольского проспекта, например, было Большой Чудовкой, названной по Чудову монастырю в Кремле (здесь, кажется, было его подворье). И скорее бы мы вновь смогли назвать Москву белокаменной, первопрестольной, златоглавой, колокольной, сорок-сороковой, богомольной, православной - с правильными названиями улиц... Да поможет нам в этом Господь! Будем жить по-Божьи, вернутся и Божьи названия, которые давали улицам наши деды и прадеды. По вере да по жизни нашей и будет нам...
