Я не склонен к мистике. Не очень верю в переселение душ. Но я никак не мог найти разумного объяснения несколько раз случившимся со мной «дежа вю». В Москве мне порою встречались люди, которые, я был убеждён в этом, были знакомы со мной прежде, но знать которых в реальной жизни я никак не мог.
Однако, самый потрясший меня эпизод «дежа вю» произошёл спустя почти три месяца после того трагикомического вправления предплечья в судовом лазарете теплохода «Любовь Орлова».
В середине октября я привёз в Пномпень Мышку. Чуть позже приехала жена Трубина – Алёна. Нас поселили на симпатичную гостевую виллу МИД НРК, пообещав выделить просторные квартиры, после того как на проспекте Сан Нгок Миня, отремонтируют дом, в котором до начала гражданской войны в Камбодже обитали зарубежные корреспонденты. Нам даже показали эти квартиры в когда-то роскошном, но страшно запущенном восьмиэтажном здании на центральной магистрали Пномпеня в двух кварталах ходьбы от гостиницы «Монором». Нам с Мышкой предложили вселиться в четырёхкомнатные апартаменты, прежним обитателем которых был корреспондент телекомпании «Висньюз». Сопровождавший нас паренёк из УПДК, во главе которого стоял всемогущий месьё Висало, открыл двери этой квартиры и мы начали совершать обход нашей будущей среды обитания. В просторной, залитой солнцем, гостиной я почувствовал …
Я не могу описать того, что я почувствовал. Это была та самая комната, в которой, я уже сидел однажды в компании каких-то московских забулдыг интеллигентного типа.
Она была заставлена стройными рядами бутылок из-под виски «Джонни Уокер», «Грантс», «Чивас регал», «Уайт хорс» и прочих «скотчей».
Судя по всему, прежний хозяин квартиры круто зашибал в последние дни лонноловского режима. Но почему? Откуда мог я в хлороформовой бессознанке оказаться в этой самой комнате, о существовании, которой не ведал ни сном, ни духом. Но я был абсолютно уверен, что именно здесь мы пили венгерскую палинку с привкусом черешневой косточки, любимую из всех выпитых мною водок. Потом раздался звонок в дверь. Не помню, как я оказался у входной двери.
Но отчетливо помню тот вселенский ужас, который охватил меня, когда за приоткрытой дверью увидел маму.
- Мама, ты постой секундочку, я сейчас, - сказал я, (только разгоню по квартире собутыльников, подумал я)…
- Что с тобой? - спросила Мышка.
Я вновь очнулся в Пномпене в комнате загромождённой рядами запылённых пустых бутылок …
Смахнул наваждение.
- Я в восхищении! – показываю рукой на опустошенный арсенал творческой личности.
- Да уж, - сказала Мышка.
Потом мы ещё несколько раз приезжали посмотреть на будущее наше жилье. Но ремонт не двигался с места. «Нет насоса для подачи воды», - говорили люди их ведомства месьё Висало. Легче нам от того не становилось.
Спустя несколько лет дом этот всё-таки отремонтировали. Но сделали из него «Белый отель». Я в нём даже провёл дней пять, когда приехал в Пномпень в 1988 году от одного еженедельника, в котором тогда служил.
…Я очнулся.
Женька внимательно смотрел на моё лицо, и по лицу у него струились ручейки пота.
-Уф, - сказал он, - слава Богу, успел!
Плечо у меня ныло, но боль была угасающей.
Боцман и моряки разулыбались.
- Ну ты и выдал, Игорь!
- Матерился, что ли?
- Да не особенно. Просто когда начал считать до ста, то после тридцати сказал, а пошли все на… Всех денег всё равно не пересчитаешь!
- Каких таких денег?
- А это мы у тебя хотели спросить.
Женя накапал в склянку валидола.
- Выпей!
- А закусить?
Моряки дружно смеются.
- Федор, а все корреспонденты такие?
- Какие?
- Ну, которые…
- Нет, только из программы «Время»!
Свободное копирование
