16 октября 1942 г.
Осень. Всё время стояла солнечная тёплая погода. Иногда днём становилось жарко, как летом и ночи тоже были тёплые: облака окутывали землю. Но как- то становилось всё холоднее и холоднее. Проходили дожди, но они только на день-два создавали картину унылой грязной осени. Солнце вновь осушало землю. Деревья ещё в листьях, но уже потеряли свою пышность и стоят какие-то грустные и общипанные. Всё больше и больше желтеют и падают листья. Дикие буйные бурьяны потеряли свою густоту и места, занимаемые ими, оголились. Уже прошла та пора, когда ещё осень похожа на лето, когда только прохладный воздух, наполненный ароматом засыхающих трав, напоминают об осени. В ранней осени чувствуется угасание лета. И как красива, торжественна, пышна смерть лета и, вместе с тем, она трагична.
Грусть охватывает душу, и молодое сердце невольно восхищается этой красотой. Чем дальше осень, тем слышней - слышней раздаётся суровый аккорд наступающей зимы. И люди, привыкшие к веселью, живущие в мирном, родном уголке, и в этом аккорде слышат радость и веселье. Но всё же приятная грусть становится всё более и более суровой. И мысли невольно настраиваются на другие тона. Тогда где-то далеко внутри воспоминанием остаются настроения лета. Суровая зима, родная русская зима, дай твоего могущества, твоего духа русским. Помоги нам, нагони страха на наших врагов, заморозь их. С нами Бог.
