7 апреля 72, пятница-суббота, 72. Переделкино. …в одном Колином письме речь идет о «Каракакуле»; было примечание: «Пьеса Л. и Н. Чуковских»; сделали: «название пьесы» – и выходит, будто она Колина.
(«Каракакула» придумывалась нами вместе; писалась, главным образом, мною; Дед дивился чувству композиции); Коля писал стихотворные монологи. Действие происходит в аду; из-за любви к Чертецце – прекрасной дочери Вельзевула – один юный черт покончил с собой… Ставил Леля Арнштам; постановка – подражание театрам Радлова[1], Мейерхольда. Афиши были стихотворные; помню текст одной из них (моей):
К черту Мольеров, Шекспиров, Островских;
Зал задрожит от неистового гула,
Когда увидят пьесу Чуковских
«Каракакула».
До этого я, по Андерсену, сочинила пьесу «Дюймовочка»; ставил Дед; мы все играли; декорации – Анненкова; Дюймовочка – Таня Ткаченко[2], о которой К. И. говорил, что в ней сидят «5 Савиных и 3 Комиссаржевских».
Затем мы вместе с Колей написали еще пьесу «Летающий стол», но она поставлена не была.
В «Каракакуле» юного черта играл Зархи[3]; тогда – курчавый, малорослый мальчонка, упорно произносивший на авансцене:
– Не винуйте никого в моей смерти.
Свободное копирование
