10/I 53. Я поссорилась с Наташей Роскиной[1]. Это давно назревало. Меня бесит ее отношение к работе. Она – поэт, она – литератор – и она – во власти рейсеровско-ланских представлений о литературе и всячески дает мне понять, что моя работа – борьба за слово – чушь, а вот Ланский[2] ходит в архив – это дело. Я на ходу забежала в «Лит. Наследство» сдать несколько рукописей и начала просить Наташу позаботиться, чтобы я могла увидеть, что сделают авторы, Макашин и пр. На каждую мою просьбу она отвечала тоном, который означал: «невозможно, да и незачем». Я послушала, послушала и ответила ей вежливо, но резко, что тогда вынуждена буду за всем следить сама. И отсела за другой стол – составлять очередной список – ненужный, потому что при ее упорстве я и по списку ничего не добьюсь.
Вечером вчера звонок. «Вы на меня сердитесь?» – «Да». – «Почему не звоните?» – Хочу, чтобы прошла боль от Вашего пинка. Также как тогда, когда вы мне вдруг написали в Малеевку, что я получаю слишком много денег» (!!!); «Наталья Давыдовна получает меньше, а работает больше».
Но Наталья Давыдовна малограмотная тупица, которая не может написать фразы по-русски и считает, что писать изящно – значит писать «не научно».
«Вы не уважаете труда своих товарищей», – сказала мне Наташа ханжески.
Я ни разу не была груба с Натальей Давыдовной и с Ланским; они со мной – были. Но я их действительно не уважаю. И какие они мне товарищи? Они – враги слова, рейсеровцы[3].
Свободное копирование
