19/VII 43. Сегодня перечла немного Гумилева. В сущности, я его не люблю. Детский он – даже в 21 г. («Дракон», «Нигер») и – для мальчиков. Неинтересный у него, примитивный и звонкий мир. Люблю отдельные стихи, отдельные строки; это и значит, собственно, не любить поэта…
Впервые прочла предисловие Иванова[1]: безответственность полная. Почему Пушкин, почему Лермонтов? И почему Лермонтов – женственное начало?
В Библиотеке, читая «Литературу и Искусство» набрела на заметку: Памяти Т. Богданович[2]. [Смерть Тат. Ал. Богданович. – Дописано позже. – Е. Ч. ] Я не сразу поняла, но поняв, заревела сразу.
А я надеялась еще увидеть, услышать ее. Какая она была слабенькая – и какая сильная.
Большой кусок моей жизни – детство (она меня крестила и я помню это; мне было 3 г.; помню белое платье у нее на руках и Бобу, которого поп таскал вокруг купели, орущего), детство; редакция; квартирка и внучки; именины – радиорупор; разговоры о грядущей войне… А теперь не знаю даже, куда телеграмму посылать.
Свободное копирование
