Но мое разочарование вскоре было вытеснено сильной болью, ненамеренно причиненной мне из-за неправильно истолкованного чувства юмора. Последствия были почти фатальны – они полностью изменили мою жизнь.
Был Пурим, веселый карнавал, что, вероятно, как-то объясняет, почему Элияшив позволил себе столь грубую шутку. Мы зашли в слесарную мастерскую, где он устроил мне западню, показав как работает гильотина с длинной рукоятью, установленная на высокой платформе. Устроив настоящее шоу, налегая всем телом на рукоять, он отошел и предложил померяться силой, незаметно вставив чеку, блокирующую механизм. Не имея обыкновения пасовать перед вызовом, я схватил рукоять и приложил всю силу, чтобы опустить ее. Но, конечно же, она не поддалась. Пока я давил все сильнее, Элияшив выдернул чеку и рукоять внезапно освободилась. Я потерял равновесие и свалился с платформы, глубоко ранив ногу торчащим железным прутом.
Железо было ржавым и я поспешил к врачу за противостолбнячным уколом. К несчастью, у меня оказалась аллергия на серу, вызвавшая сильную реакцию организма. Я распухал как надувной шар. Опухоль возникла и внутри, забивая дыхательное горло. Я чувствовал себя закупоренным. Было страшное ощущение приближающейся мучительной смерти.
Спасло меня виски. Под кроватью стояла полная бутылка (торонтовские привычки не скоро отпускают). Как только я чувствовал, что задыхаюсь, я доставал ее и делал глоток. То ли алкоголь уменьшал опухоль, то ли просто улучшал самочувствие, и я начинал бороться за жизнь, не знаю. Знаю только, что, когда я, наконец, сел, получив возможность дышать снова, бутылка пустая валялась на полу.
Это случилось вскоре после прибытия моих родителей в Палестину с туристической группой. Вот тут они использовали все возможное. Лежа в постели, беспомощный и измученный, я не имел душевных сил на привычное противостояние. Когда мама и папа заверили, что возьмут меня в Торонто всего на несколько месяцев для восстановления сил и здоровья, я был слишком слаб, чтобы оказать более, чем символическое сопротивление.
