Молниеносный тур по Палестине дал возможность познакомиться с разными еврейскими поселениями. Я знал, что большинство находится в зачаточной стадии развития и не может дать своим жителям что-то большее, чем самые необходимые условия для жизни. Квартиры были устроены по-спартански, жители имели минимум еды и одежды. Дети же киббуцников, наоборот, были сыты, одеты, обеспечены жильем и образованием на высшем уровне. Любая жертва не считалась слишком большой, ничего не было слишком хорошим для «поколения будущего».
Некоторые из пионеров поступили наилучшим образом в плохой ситуации, идеализировав свой скудный образ жизни, превознося достоинства бедности. Они наслаждались свободой духа, выполнением выпавшей им на долю миссии первопроходцев, будущим, которое они строили для своих детей.
Повидав другие поселения, я приехал в Тель-Ашер без особых иллюзий относительно имеющейся там «роскоши». Но даже мои скромные ожидания превзошли то, что я там увидел. Я думал, что еду куда-то вроде деревни. Все, что я обнаружил, был продуваемый ветрами холм красной земли с тремя похожими на коробки домиками на вершине, окруженными молодыми апельсиновыми садами и возвышающейся над всем водонапорной башней. Я надеялся найти какой-нибудь дешевый отель или приют, но быстро понял, что бессмысленно даже спрашивать об этом. Все поселение состояло из трех цементных домов и бани.
Жители Тель-Ашера тепло встретили меня и сделали все возможное, чтобы я чувствовал себя дома. Относительно жилья меня заверили, что местом для сна обеспечат. Когда пришло время ложиться, кто-то вышел и втащил соломенный матрас. Я подошел помочь разложить его, но только нагнулся, как был отброшен мощным ударом в дальний угол комнаты. Эта неожиданная атака привела меня в полное недоумение, пока мне не принесли убитого уже скорпиона, как раз в это время выскочившего из матраса. Лепке, человек, столь бесцеремонно поступивший, спас меня от укуса, который мог иметь серьезные последствия. Это было весьма драматическое и подходящее «Добро пожаловать в Тель-Ашер».
После внимательного изучения матрас был объявлен очищенным от скорпионов, и я улегся спать, но долго не пролежал. Матрас, видимо, был свободен от скорпионов, но кишел клопами. Почуяв меня, они, в приступе кровожадной ярости, оставили на моем теле множество зудящих укусов. Всю ночь я расчесывал их, ясно, что спать почти не пришлось.
Наконец, я задремал, но был разбужен до рассвета – пришло время идти на работу. С трудом поднявшись, заглотил чашку кофе в предрассветных сумерках и пошел вместе со всеми в апельсиновый сад. Как и всем, мне выдали маленький пакетик со скудным завтраком. Но, в отличие от остальных, я не собирался сторожить его, просто повесил на дерево. Не успел я отойти на несколько шагов, как туда спикировала ворона и улетела вместе с ним. То же произошло и на следующий день. Несколько дней я оставался без завтрака, пока не научился охранять его.
Как и все сельское хозяйство Израиля, выращивание апельсинов значительно изменилось с тех пор. Сейчас широко используются трактора и сложная сельскохозяйственная техника, работа в основном механизирована. Но в начале тридцатых почти все делалось вручную, единственной доступной «сельскохозяйственной машиной» была т у р и я – мотыга с короткой ручкой, которой мы вскапывали землю, пололи сорняки, раскапывали оросительные каналы. Это была каторжная работа, из-за короткой ручки приходилось работать в наклон весь день, вгрызаясь лезвием в твердую почву.
Никогда раньше я не делал ничего похожего. Изобильное домашнее питание и роскошь сделали меня плотным и мягкотелым. Смотря на других, я стеснялся своего физического состояния. Имея крепкое телосложение, я много занимался спортом, но этого было мало для подготовки к такому тяжелому многочасовому труду. Мы работали без одежды на открытом воздухе, и когда летнее палестинское солнце поднималось выше, пот градом катился с моего тела. Каждый мускул начинал ныть от непривычных усилий. Больше всего доставалось рукам - ручку турии я должен был крепко держать левой рукой, правая же скользила по ней. Делая это час за часом, я чувствовал, как мягкая кожа ладоней покрывается болезненными мозолями.
Физические муки почти перекрывались другим неудобством. Обрабатывая свою грядку, я отчаянно старался не отставать от остальных, отчетливо замечая их полусочувствующие, полуудивленные взгляды, бросаемые на меня через плечо. Тела их были худы и темны, они долго привыкали к этой работе, хотя в начале им должно быть было так же тяжело, как мне. С естественным чувством превосходства «старика» над «зеленым» они должно быть получали некоторое удовлетворение, глядя на мягкого, полного, избалованного богатого мальчика, пытающегося держаться. Видя меня потным и измученным, они полагали, что я ненадолго задержусь в Тель-Ашере. Пока что мои страдания были для них своего рода развлечением. Это был грубый, почти жестокий юмор. Гордость своей силой и презрение к моей слабости. В то же время в них было дружелюбие. Они пытались неявно помочь мне, смеясь над трудностями и подтрунивая, побуждали преодолеть их. Именно этого они и добились. Я стиснул зубы и боролся за право быть с ними.
После первого рабочего дня все тело ныло. Придя в дом, я упал на пол, чтобы дать отдых измученным рукам и ногам. Мозоли на руках лопнули, обнажив мясо, и боль вкупе с возобновившимися атаками кровожадных клопов снова не давала мне спать большую часть ночи. В конце концов я уснул.
Среди ночи я проснулся от ужаса. Что-то ползало вверх-вниз по моему животу и груди. После столкновения со скорпионом мои товарищи описали мне несколько ядовитых насекомых и рептилий, чьи укусы болезненны и даже смертельны. Я не знал, что по мне сейчас ползало, и лежал в холодном поту, пытаясь решить, что делать и молясь, чтобы оно уползло прочь. Бог знает, как долго я лежал в полной темноте, прежде чем решился сбить его с груди. Медленно, очень медленно я поднял руку и резко бросил вниз, пытаясь смахнуть, что бы это ни было, с моего тела. Задев это рукой, я почувствовал слабый укол в палец. Меня охватил ужас. Определенно чувствовалось, как яд разливается по моему телу. В отчаянии я схватил фонарик, поставил его на стул и посветил на грудь. В этом долгожданном свете я разглядел удивленного мышонка, пытающегося снова залезть на меня. Я с облегчением вздохнул, радуясь, что не разбудил соседей, закутался и снова заснул.
Когда меня растормошили на следующий день, я полежал пару секунд, борясь с искушением остаться и дать моему измученному телу честно заработанный отдых. Но представил насмешливые взгляды товарищей, ожидающие меня в этом случае. Вздохнув, вытянул ноющие мышцы спины и встал. Затем, подув на облезшие ладони, пошел за мотыгой.
Никогда не забуду первую неделю в Тель-Ашере. Физически это была пытка: тяжелая работа, скудная пища, неудобная «кровать». Ничего подобного я не переживал раньше. Это совсем не напоминало комфортный досуг в Солнечном Ручье. Всего несколькими днями ранее я наслаждался роскошной жизнью туриста, питаясь в хороших ресторанах, останавливаясь в первоклассных отелях. Это было вскоре после моего опьяняющего путешествия на борту "Patria". Какое падение!
Очевидным и логичным было бы собрать вещи и двинуться домой, обратный билет уже прожег дыру в моем кармане. Казалось ничего не держало меня здесь. Я не давал никаких обязательств. Почему я не встал и не пошел? Что остановило меня?
Первое и главное, я думаю, - моя гордость. Это был вызов: вставать с рассветом, переносить жару и монотонный многочасовой труд в садах. Я не собирался уклоняться от этого вызова, особенно, представив последующие насмешливые взгляды остальных. Кроме того, мое любопытство возрастало, у меня было много вопросов и я опозорился бы, не найдя ответы на них из-за какого-то дискомфорта.
