Переехав в Москву, я стала бывать у Вертинского. Бывала вместе с другими гостями, бывала и одна.
Вечером телефонный звонок. Вертинский требует, чтобы я явилась к нему немедленно, безотлагательно. Когда такое приказание было дано в первый раз, я мчалась на улицу Горького, себя не помня, думала, что-то случилось, зачем-то нужна моя помощь... Позже требование срочно явиться меня уже не пугало. Знала: ничего не случилось. Просто у него пустой вечер. Ему скучно.
В квартире тишина, девочки спят, бабушки не видно, жена, поприветствовав меня, вновь удаляется в спальню (читает там полулежа), хозяин дома в прекрасном шелковом халате со стегаными отворотами мрачно сидит в углу полутемного, одной лампой освещенного кабинета. На столике два бокала, початая бутылка шампанского (его Вертинский предпочитал всем винам). И начиналось: "А помните?.. А помните?.." С кем еще в Москве мог он вспоминать вслух "Шехеразаду", "Ренессанс", хозяина-армянина, Левку, Гигу, цыган, красотку Машу (как плясала!), негра-пианиста из "Роз-Мари" (как играл!) и всю нашу бедную, шаткую, пеструю шанхайскую жизнь?
Казалось бы, скучать некогда. Концерты один за другим. Гастроли по всей стране: сколько-то месяцев в году этот старый человек проводил в поездках, в номерах провинциальных гостиниц, переносил сибирские жестокие морозы и среднеазиатскую жестокую жару. К этому еще работа в кино. Снимался в роли кардинала ("Заговор обреченных"), в роли князя ("Анна на шее"), и если не спас эти фильмы (спасти их, особенно "Заговор", не удалось бы никому!), то своим участием оба фильма украсил - актер, актер! Радоваться бы свободным вечерам, отдыхать бы, пить молоко (не шампанское!), рано ложиться спать - возраст почтенный! Но ночная жизнь, которую он столько лет вел, вошла в кровь отравой, пустых вечеров не терпел, стремился заполнять их либо шумным сборищем гостей, либо рестораном. К одинокому вечернему времяпрепровождению приспособлен не был. Тосковал.
Кончились годы скитаний, шаткости, неустроенности, бездомности. Этот бродяга "с душою цыганской" на склоне лет обрел семейный очаг, прочность, признание, материальное благополучие. А вот - тосковал. И только ли пустыми вечерами? И как вообще жилось ему душевно? Не знаю. Я видела его все реже.
Занята я в те годы была выше головы: училась, на жизнь зарабатывала (в журнале "Крокодил"), да еще роман "Возвращение" затеяла писать. Выше головы занят был и Вертинский, к тому же часто уезжал. Жизнь разводила нас в разные стороны.
Однажды кто-то из общих знакомых передал мне: Вертинский обижен, сердится - дескать, пропала, исчезла, знать о себе не дает. Меня кольнула совесть: обещала себе непременно позвонить ему, повидаться. Собиралась и прособиралась.
Он скончался в Ленинграде в 1957 году. Рассказывали: умер в гостиничном номере, куда перед тем как идти в ресторан с друзьями, зашел переодеться. Верен этот рассказ или нет - не знаю. Знаю одно: скончался скоропостижно, от долгой предсмертной болезни был избавлен.
Умер той легкой смертью, которую Поэт просил у Бога, той смертью, о которой все мы будем молить.
Свободное копирование
