Пражские годы - 4

Итак, я вступил в студенческое звание, что было очень приятно. Я сразу осознал, что и в том и другом случае я не прерывал связей с русской культурой, а, наоборот, стал ее расширять и углублять в самом себе. Русский кооперативный институт был основан исключительно русскими силами. Было очень много самых разнообразных преподавателей. Программа у них оказалась довольно большая. Основной курс продолжался два года. А третий год был специализированный, когда полагалось писать дипломную работу. Этого я не делал. Потом объясню, почему. Был целый ряд общеобразовательных предметов. Высшая математика, основы высшей математики. Причем скоро выяснилось, что объем знаний, полученных в нашей гимназии, был очень высок, так что мне очень мало потребовалось добавить для программы этого института — лишь по математике. Математиком оказался сам Маракуев. Читался крайне интересный курс политической экономии. Это очень много мне дало. Введение в политическую экономию читал отличный лектор и прекрасный теоретик Дмитрий Николаевич Иванцов, профессор, кажется, Харьковского университета. Он же читал общую теорию права, гражданское право, основы уголовного права. Другие права читал Аркадий Николаевич Фатеев из Юрьевского университета. Очаровательнейший человек и великолепный лектор. По экономической географии и некоторым отраслям экономических наук, специально связанных с Россией, читал доцент Петр Николаевич Савицкий, один из лидеров евразийцев. Очень интересный и конструктивный ум. Я многим обязан общению с ним. По истории кооперативных движений читал профессор Татамианц. Но Татамианц не всегда оказывался в Праге: он читал тот же курс в Берлине по-немецки и еще ездил читать в Париж. Он все время странствовал, и его называли “блуждающий Татамианц”. Читал он очень хорошо. Был почти слеп и узнавал всех своих слушателей по голосам. По тому, как ему сдавали экзамены, он запоминал слушателей на всю жизнь, довольно редко их путая. Бухгалтерию и основы счетоводства и все, что нужно для введения в кооперативное дело, читал Александр Васильевич Зеньковский, брат отца Василия Зеньковского, знаменитого философа, автора “Истории русской философии”. Александр Зеньковский, по-моему, никакой философией не обладал, но был величайший практик. А читал с большим талантом, и мы слушали его с огромным интересом. Я могу по совести сказать, что все послеобеденные лекции, которые слушал в кооперативном институте, не были пустой тратой времени. Они меня очень обогатили, расширили мой кругозор. Это были великолепно подготовленные пособия. Почти каждый лектор написал свой курс, они были размножены на ротаторах, и мы могли получить полный свод лекций. Зачеты или экзамены, которые мы сдавали весной, очень хорошо запечатлевались в памяти, и должен сказать, что целый ряд понятий о хозяйстве, об организации общества я получил благодаря моим русским преподавателям, получил в очень хорошей форме, потому что у них уже имелся опыт коммунистическо-социалистических теорий в России, и наши наставники относились к ним критически-сдержанно…

Очень быстро выяснилось, что нет нужды регулярно посещать все лекции, а только те, которые мне удобно, ибо система была как в русских учебных заведениях — зачетная. Когда вы были готовы, то могли просить профессора вас экзаменовать. Это могло быть и через два месяца, и через три, и через полгода. Поэтому не было такой курсовой нагрузки, как это получалось в чешском учебном заведении. Когда я не мог присутствовать на лекциях, это не вызывало никаких нареканий со стороны начальства кооперативного института. Я с интересом отметил, что третий год, то есть когда кончаются эти обязательные курсы и пишется дипломная работа, этот третий год иногда превращался и в четвертый и в пятый. Однако центр тяжести лежал на первых двух годах, когда вы вводились в проблемы кооперативного движения, экономики и сельского хозяйства России.

Тем не менее, несмотря на мой большой интерес к этим предметам, главное внимание я обращал на курсы на философском факультете Карлова университета. Философский факультет мы называли бы в России, вероятно, историко-философским, к программе которого добавились еще какие-то отдельные предметы. Но здесь все объединялось словом “философский”. На философском факультете вам предстояло пройти четырехгодичный курс. Если вы хотели стать славистом, то ассистенты давали вам указания, на какие предметы лучше всего записаться. Первый мой триместр был записан по указаниям Константина Теннукеста, возможно, не самым блестящим образом. Он записал, конечно, что было естественно, русские лекции и русские семинары, прибавив к этому очень специализированный курс, который, в общем, никогда мне не понадобился, ибо требовал знания многих славянских языков, чего у меня тогда и в помине не было. Это был курс профессора Мурко по славянскому фольклору. Лишь после Рождества я стал понимать, что мне нужно и что не нужно на философском факультете.