СЕМЕНОВКА
Умерла мать, осиротела Стегаловка. В это время пошли дожди и как будто бы заплакало небо.
В лице матери отец потерял мать детей, жену, друга, любительницу разных спортов, особенно верховой езды и охоты на дрохв, на которых охотились во время гололедицы, когда дрохв для того, чтобы полететь, должен был пробежать несколько метров. В это время охотник с арапником — длинный, толстый кнут, — как говорили, «снимал» его, что очень удачно выходило у матери.
Такая же история без гололедицы происходила и с зайцами. Любила мать строгих лошадей, сама их выезживала.
Каждый день пару часов, кроме возни с нами-деть- ми, уделялось конюшням-лошадям и охотничьим собакам.
Все сказанное импонировало отцу. Мы, дети, глядя на старших, тоже как бы все переживали.
Мать унесла с собой ту жизнь, которая была особенно дорога и мила отцу. Отец говорил, что он убежал бы куда глаза глядят, что потом осуществилось.
Тяжелое впечатление на отца производили такие случаи, когда нас выводили гулять, и местные женщины, видя нас, начинали плакать и причитать по своему деревенскому обычаю.
Остановился отец на Семеновке как на временном пребывании, пока не найдется что-либо подходящее, не хуже Стегаловки.
Переехали к родственникам жены в имение Семеновка к Н. С. и H. Н. Кологривовым.
М-м Кологривовой хотелось, чтобы мы, я и сестра, стали бы жить вместе с их 2-мя детьми и дать возможность отцу совершать частые отлучки из дома по делам.
Здесь следует упомянуть о том, что у Кологривовых было несколько детей, которые умирали, и не помогали молебны и пр. Но был случай, когда кто-то посоветовал: чтобы не умирали дети взять крестным отцом первого встречного-поперечного. И вот однажды решено было испробовать и Н. С., выйдя из дома, встретила своего пастуха, который и стал крестным отцом последних двух сыновей — и сыновья не умерли.
Кум получил участок земли, постройки, корову, лошадь, бросил свое ремесло и стал доживать свою жизнь неплохо.
Приехав в Семеновку, мы заняли большой 2-этажный дом, с полной обстановкой, включая рояль; блестели паркетные полы и стекло; было 10 комнат — 6 внизу и 4 наверху, балкон, террасы, липовые аллеи вели к очень красивой церкви с двумя пределами. Обслуживалась церковь двумя священниками и большим хором, еще от крепостных времен.
Кроме нашего дома, был и другой дом, тоже с колоннами, террасы, в 2-х километрах от нашего дома.
Говорят, что построили его из-за того, что когда-то среди ночи кто-то начал звонить в набат в самый большой колокол.
Мать Н. С. перепугалась, убежала из дома, заявив, что около церкви она не будет жить, а пока для нее приспособили угол в имеющемся здании. Так и был построен новый дом. В те времена все было возможно.
Сестра моя слышала все рассказы и тоже боялась церковного звона и при каждом звоне бежала ко мне, прижималась, говорила, что я герой и ее защитник; о чем сообщалось отцу по его прибытии и пелись мне хвалебные гимны.
С утра нас забирала к себе в новый дом м-м Кологривова. там мы обедали все вместе, для развлечения имели
2-х пони — маленьких лошадок и 2-х упрямых ослов. В общем, благодаря такой обстановке, мы стали смиряться с потерей матери.
Имение Семеновка считалась средней по посевной площади, было так же как и в Стегаловке 600 десятин, кроме других угодий. Было большое молочное хозяйство и, главным образом, был конный завод, преимущественно лошадей-тяжеловозов. Культивировалась своя русская порода Битюгов — лошади с короткой шеей и с большой головой.
Кроме Битюгов были и Ордены, Суфольки, Клейденстали, все они были красивей своих, но свои всегда на мировых выставках получали первые награды за перевозимую тяжесть.
'К Семеновке стали привыкать, было найдено, что искалось, и мы переехали в имение Колпаково.
