Петрозаводская тюрьма

16 ПЕТРОЗАВОДСКАЯ ТЮРЬМА

«Воронок» остановился на улице перед невзрачным одноэтажным зданием с решётками на окнах, сверху покрытым колючей проволокой. Мы прошли немного и оказались внутри комнаты дежурных. 

— В третий бокс его! - скомандовал полный с неприятным бульдожьим лицом тюремщик, одетый в галифе с красными кантами.

В коридоре было много железных дверей, за ними и были боксы — маленькие помещения для одного человека со скамейкой под стенкой. Стены были исписаны и пол заплеван. Майор Ефимов всё ещё находился в дежурной комнате.

— Вы их подстригите! — приказал он главному в галифе.

— Сейчас, что мы на них, изменников, смотреть что ли будем, — ответил тюремщик, приказав мне переодеться в новую серого цвета зековскую одежду.

— Не бойся, у нас здесь не так уж и плохо, — подбодрил молодой прапорщик, уводя меня вглубь тюрьмы, открывая отмычкой одну за другой решетчатые двери.

Женщина-надзиратель неторопливо расхаживала по коридору, выложенному черными плитами. Она подходила к черным металлическим дверям камер, из которых доносился крик, рёв, смех множества голосов, смотрела в глазок и шла дальше. Прапорщик завел меня в пустую полутемную камеру. Я остался один. Здесь было очень тихо, как в подземелье. Я лег на бетонный топчан, покрытый досками и не заметил сам как заснул.

Утром я обнаружил в камере пополнение — двух мужиков, на вид преклонного возраста.

— Еще сутки отсидели, теперь совсем немного осталось, — весело сказал один.

— Надо как-то дубака (надзирателя) попросить махорку с первой камеры забрать, — говорил второй возле открытой кормушки, ставя миски на стол. — Эй, парень, вставай завтракать.

Это он звал меня.

— А разве здесь бывают завтраки? — удивился я.

— А как же! И завтрак, и обед, и ужин. Всё, как на свободе. Подожди, сейчас и сахар принесут.

— А я думал, что только вода с хлебом.

— Нет, нет, что ты! — и они рассмеялись.

Их веселое настроение меня удивляло. Я в это время кроме полного отчаяния, бессилия и безысходности своего положения ничего не испытывал.

— А сколько вам ещё в тюрьме сидеть осталось? — спросил я.

— Пять дней уже отсидели, триста шестьдесят осталось. Мы сидим за нарушение паспортного режима, — смеясь говорили они. — Главное нам зимку здесь перезимовать, а весной на «химию» выйдем. Сегодня вечерком, может в баньку сводят и по камерам раскидают.

— А разве в этой камере мы не останемся? — спросил я.

Мне эти два весёлых мужика понравились и не хотелось с ними расставаться.

— Нет, конечно! Здесь на первом этаже все камеры карантинные, а там постель выдадут и потом веселей будет, — объяснил один из них.

В этой тюрьме они были не в первый раз, и им даже здесь нравилось. К вечеру всё произошло так, как они сказали. Нас повели в баню. Парикмахер, из заключенных, по приказу надзирателя тюрьмы укоротил мне волосы. Нам выдали из прожарки ещё горячие с грязными пятнами со сбитой в комья ватой матрасы. Я шел за надзирателем, приготавливая себя к самым непредсказуемым обстоятельствам, которые должны были случиться уже через считанные минуты, даже секунды.